Члены кружка «Крейзау» прорабатывали множество непостоянных контактов с представителями военных и гражданских групп Сопротивления, и в итоге 8 января 1943 г. состоялась встреча представителей двух объединений, которая, впрочем, завершилась неудачей. Мольтке счел Гёделера реакционером, тогда как более опытные политики, такие как Хассель, решили, что многие «юнцы» далеки от реальности
[1422]. Различные попытки Мольтке, Тротта и других наладить связь с западными союзниками и убедить их работать сообща, чтобы восстановить Германию после победы, успехом не увенчались
[1423]. Союзники имели на этот счет свои планы. Недоверие к западным парламентским моделям демократии, которые, по мнению участников кружка «Крейзау», потерпели крах после Веймарской республики, также было характерно для целого ряда направлений немецкого Сопротивления. Едва ли «кружок» решился бы рекомендовать англичанам или американцам свое видение будущей немецкой конституции, а вероятность того, что Гёрделеру и военным заговорщикам удастся завоевать доверие союзников, была еще меньше. Лидеры этой группы постоянно твердили выработанный после длительных дебатов набор целей, которые с ухудшением дел на фронте становились все скромнее, однако еще в мае 1944 г. они предполагали в результате мирных переговоров вернуть германские границы 1914 г., а также Австрию, Судетскую область и Южный Тироль, добиться автономии Эльзаса и Лотарингии и сохранить боеспособную оборону на восточных границах
[1424].
Заговорщики выдвигали различные конституционные идеи: от авторитарного квазикорпоративного государства, предложенного Хасселем, до более мягкой парламентской модели, за которую выступал Гёрделер, пытаясь угодить, в т.ч. и социал-демократам, таким как Юлиус Лебер. Однако даже в этом случае Гёрделер настаивал на сильном корпоративном элементе, полагая, что Рейхстаг должен формироваться путем непрямого голосования и состоять из кандидатов, представленных экономически заинтересованными кругами; при этом влияние Рейхстага ограничено, так как он получает лишь рекомендательные полномочия и подчиняется второй палате, назначаемой главой государства. Дополнительным правом голоса следовало наделить отцов семей. Подобно кружку «Крейзау», Гёрделер и военные заговорщики хотели ни в коем случае не допустить партийной вражды, некогда подорвавшей Веймарскую республику, поэтому в государстве, которое они надеялись основать, открытым избирательным кампаниям места не было. Также, повторяя принципы кружка «Крейзау», наиважнейшим фундаментом нравственного возрождения Германии военно-консервативное Сопротивление считало христианские ценности, хотя Лебер и социал-демократы находили эту идею неудачной. Возросшее со временем влияние социал-демократов проявилось в том, что и консерваторы, и представители кружка «Крейзау» подчеркивали необходимость контролировать капиталистическую экономику. Однако едва ли последователи социал-демократов из рабочего класса согласились бы с мнением Гёрделера и его сторонников, согласно которому классовые противоречия в Германии следует преодолеть, создав подлинно национальное сообщество с доминирующей ролью традиционной аристократии («страты, которая несет на себе государство», как называл ее Шуленбург). Враждебное отношение военно-консервативного Сопротивления к парламентской конституции, плюрализму и открытому обществу свидетельствовало о его отсталости и потенциальной неспособности привлечь массы. Впрочем, неудивительно, что группа, состоявшая из прусских офицеров и консервативных политиков, создавая модель будущего развития Германии, ориентировалась (как и многие из кружка «Крейзау») на прусские реформы барона Карла фон Штейна начала XIX в. Отрыв заговорщиков от реальности и здесь был очевиден
[1425].
Одним из стимулов немецкого Сопротивления стало, несомненно, возмущение и чувство стыда, вызванное репрессиями режима против евреев. Уже в конце августа 1941 г. Гельмут фон Мольтке сообщил жене о массовых убийствах евреев и советских военнопленных на востоке. Эти события, писал он, отягощают немецкий народ «кровавым бременем вины, которое никогда не удастся ни сбросить, ни забыть»
[1426]. Похожую запись 4 октября 1941 г. оставил в своем в дневнике Ульрих фон Хассель, упомянувший начальника Экономического штаба вермахта, генерала Георга Томаса, который после поездки на Восточный фронт рассказывал о «непрекращаюшейся отвратительной жестокости, особенно в отношении евреев, которых пачками открыто расстреливали»
[1427]. «Сотни тысяч людей систематически истреблялись лишь на основании их еврейского происхождения», отмечалось в гневном меморандуме о послевоенном будущем Германии, составленном Гёрделером и другими в ноябре 1942 г. После падения нацизма, обещали авторы, Нюрнбергские расовые законы и вообще все законы, касающиеся выживших евреев, будут отменены. Однако объяснялось такое решения скорее ненадобностью этих законов, нежели их несправедливостью, поскольку ничтожное число еврейских беженцев уже «не будет представлять для германской расы никакой опасности». Неприятие нацизма отнюдь не помешало участникам Сопротивления классифицировать евреев на основе расовой принадлежности и вероисповедания
[1428].
Более того, ряд заговорщиков из числа военных лично отдавали приказы по уничтожению евреев, в частности, командующий войсками вермахта во Франции Карл Генрих фон Штюльп-нагель. Как и старший помощник гаулейтера Силезии Йозефа Вагнера, Фриц Дитлоф фон дер Шуленбург, который с энтузиазмом претворял в жизнь антисемитскую и антипольскую политику, кроме прочего занимаясь организацией насильственной депортации и отправки на трудовые работы поляков и евреев. Именно поражение вермахта под Сталинградом послужило для него доказательством некомпетентности Гитлера как полководца и побудило Шуленбурга примкнуть к группе Сопротивления; для него, как и для многих офицеров-заговорщиков, определяющим фактором стала уверенность в том, что ситуация на фронте ухудшилась по вине Гитлера
[1429]. Даже начальник берлинской полиции и тоже член группы заговорщиков граф Вольф Генрих фон Хель-дорф инициировал преследование евреев в столице в 1930-е гг.
[1430]
