Однако большая часть нравственных и политических критиков режима затаилась и, дожидаясь лучших времен, держала свое мнение при себе. Невозможно сказать наверняка, сколько на самом деле было таких людей. Один из примеров негативного отношения к нацистскому режиму можно обнаружить в дневнике некой Эрики С., родившейся в Гамбурге в 1926 г. в семье социал-демократов. В ее записях ежедневные заботы бесхитростно соседствовали с кипевшим в душе возмущением по поводу огромных разрушений, которые, по ее мнению, оставляла война. 4 июня 1942 г. девушка написала: «Ах, скорей бы эта проклятая война закончилась! Есть нечего, а вокруг бесконечные убийства. Это так ужасно, особенно когда думаешь, скольким молодым людям пришлось пожертвовать жизнью ради дьявольских планов Гитлера. Эта война — не что иное, как гигантская кровавая бойня»
[1416]. Несомненно, подобное мнение разделял и ее отец, который не раз попадал под арест и последний раз был схвачен гестапо 23 августа 1944 г. Не утратив мужества после задержания отца, Эрика написала письмо Гиммлеру, уверяя его в том, что родители «вырастили ее саму и четырнадцатилетнюю сестру в духе национал-социализма». Она напомнила начальнику СС, что является членом Союза немецких девушек и в апреле прошлого года вступила в НСДАП. Потому девушка и не могла понять, за что арестовали ее отца. После тщетных ожиданий Эрика пошла за ответом в ближайший пункт гестапо. Офицеры вели себя вежливо, но ни на какие уступки не пошли. «Такое отношение к людям, — писала она в дневнике, — больше невозможно терпеть. Как ни старайся не привлекать внимания, все равно упекут»
[1417].
IV
Ни одно из описанных объединений не имело ни малейшего шанса свергнуть нацистский режим. Лишь одна группа Сопротивления была в состоянии совершить подобное — она возникла в 1938 г. в кругу старших офицеров армии, встревоженных безрассудными, по их мнению, планами Гитлера, который, начав вторжение в Чехословакию, рисковал развязать войну во всей Европе. Офицеры полагали, что Германия была к этому не готова, но победы 1939—1940 гг. опровергли их прогнозы
[1418]. Лишь немногие, подобно бывшему послу в Италии Ульриху фон Хасселю, сохранили свое мнение о «преступной халатности режима» (как называл это Хассель) и были шокированы ужасами, постигшими Восточную Европу. Сам Хассель считал это недопустимым и 8 октября 1940 г. написал в своем дневнике: «Евреев систематически истребляют, и эта дьявольская война направлена на скорейшее уничтожение польской интеллигенции»
[1419]. Уже давно его взгляды разделяли и другие работники Имперского министерства иностранных дел, в т.ч. статс-секретарь Эрнст фон Вайцзеккер, Адам фон Трот цу Зольц и Ганс Берндт фон Хефтен. Хассель регулярно обсуждал этот и другие вопросы с несколькими схожими по взглядам гражданскими лицами, которые занимали высокие посты в правительстве и его структурах. Среди них был бывший бургомистр Лейпцига и бывший имперский комиссар по ценообразованию Карл Гёрделер и прусский министр финансов Йоханнес Попиц. В группу входил и бывший начальник Генерального штаба Людвиг Бек, являвшийся одним из немногих офицеров, которые не разделяли всеобщей эйфории по поводу молниеносных побед германской армии на первом этапе войны. Другие, кто в свое время тоже подумывал арестовать Гитлера и установить военную диктатуру, как, например, Франц Гальдер, кроме брюзгливых замечаний по поводу полководческих умений Гитлера, на большее не решались; даже когда немецкие войска натолкнулись на упорное сопротивление русских в 1941 г. Подобно множеству старших офицеров, Гальдер поддерживал идею крестового похода против Советского Союза и даже самые жестокие меры считал оправданными. Единомышленники, сплотившиеся вокруг начальника разведки адмирала Вильгельма Канариса и начальника Центрального отдела абвера генерал-майора Ганса Остера, также некоторое время были обеспокоены опрометчивыми военными планами Гитлера. Но они выжидали, полагая, что любые попытки не имели смысла, пока популярность Гитлера в обществе была достаточно высока. В группу заговорщиков также входил молодой теолог Дитрих Бонхёффер, который являлся вдохновителем Исповедальной церкви, однако в период ее конфронтации с нацистским режимом в середине 1930-х гг. служил пастором в Лондоне и, таким образом, не застал перипетий борьбы. Бонхёффер был завербован военной разведкой в 1940 г. и вскоре начал сотрудничать с группами Сопротивления внутри абвера
[1420].
Однако некоторые офицеры из аристократических семей, такие как Фабиан фон Шлабрендорф и Хеннинг фон Тресков из штаба группы армий «Центр», были настолько возмущены творимыми на Восточном фронте зверствами, что решили действовать. Особое рвение проявлял Тресков, хотя на первых порах он поддерживал Гитлера, но уже скоро был поражен жестокостью и беззаконием режима. Будучи прусским офицером старой школы, Тресков считал, что вражеские бойцы заслуживали подобающего отношения и пытался обойти приказы, которые предписывали расстреливать советских комиссаров на месте. Его начальник, генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, тоже подумывал о том, чтобы присоединиться к группе Сопротивления, однако он был слишком осторожным человеком, чтобы принимать непосредственное участие в ее деятельности. Нравственный протест против нацизма обусловил и негодование, выражаемое в личных контактах членами кружка «Крейзау» (как позже его назвали в гестапо). «Кружок» представлял собой обширную сеть интеллектуалов — впоследствии их насчитывалось более сотни, которые встречались в имении графа Гельмута фон Мольтке в Крейзау, что в Нижней Силезии, и обсуждали сложившуюся ситуацию. Трижды в 1942—1943 гг. группа проводила довольно многочисленные собрания с участием теологов, юристов, бывших политиков, социал-демократов и других. Многие члены «кружка» занимали относительно невысокие правительственные должности, среди них был граф Петер фон Вартенбург (гражданский служащий Комиссариата по ценообразованию) и граф Фриц Дитлоф фон дер Шу-ленбург, работавший заместителем начальника полиции Берлина. Сам Мольтке служил в должности эксперта по делам военнопленных при штабе Верховного командования сухопутных войск. Ряд членов кружка «Крейзау» были знакомы с жизнью в других странах, что также усиливало их критический взгляд на судьбу нацизма. Их взгляды были преисполнены идеализма. 9 августа 1943 г. они разработали ряд основополагающих государственных принципов, которые, по их мнению, следовало соблюдать после падения нацизма. Так, в основу морального возрождения немецкого народа было положено христианство, предполагалось восстановить основные гражданские свободы, превратить Германию в федеративное государство с незначительным влиянием центральной власти, разделить страну на провинции по 3-5 млн жителей, а провинции, в свою очередь, поделить на самоуправляемые поселения, объединенные в округа. Региональные парламенты предлагалось формировать из представителей окружных ассамблей, а национальный Рейхстаг — из местных парламентов. Граждане получали избирательное право с 27 лет. Чтобы снизить вероятность возникновения военных конфликтов, кружок «Крейзау» хотел создать нечто наподобие международного сообщества государств. Все эти идеи были пронизаны радикально-консервативным идеализмом, коренившимся во взглядах, отдаленно напоминавших современную теорию «массового общества», и нацеленном на воссоздание чувства принадлежности и сопричастности на основе христианских ценностей и местной специфики. Члены «кружка» с недоверием относились к капитализму и стремились добиться не только коллективной собственности жизненно важных производств, но и «совместной ответственности» работников отдельных предприятий. Они полагали преодолеть рост урбанизации с помощью государственной гарантии, позволившей каждой семье получить в собственность отдельный садовый участок
[1421].
