Продолжая исследовать наследственность, Менгеле не ограничивался опытами на близнецах. Он также коллекционировал людей с физическими патологиями, горбунов, транссексуалов и тому подобных и некоторых из них расстреливал, чтобы затем анатомировать их тела. Наибольший интерес доктор проявлял к изучению карликов, которых держал в одном бараке с близнецами и пытался выяснить наследственные причины их заболевания. Менгеле также пользовался своим положением, чтобы отправлять глаза умерших заключенных в свой институт в Берлине, где ученые исследовали феномен гетерохромии (различия в окраске радужных оболочек). Если он обнаруживал кого-то с такой особенностью, то приказывал их убивать. Однажды его ассистент складывал глаза восьми человек из убитой цыганской семьи перед отправкой в Берлин, а когда ответственный за пересылку служащий обнаружил, что одной пары глаз не хватает, ассистент, испугавшись возможной расправы, прочесал морг в поисках тел, затем вырезал по одному глазу у двух разных трупов — один голубой, а второй карий — и положил к остальным. Очевидно, такая работа в научном аспекте внушала сомнения. Как и следовало ожидать, Менгеле не остановился на достигнутом и попытался из найденных им светловолосых и кареглазых детей создать настоящего арийца: он вводил им в глазные яблоки синий метиленовый краситель. Естественно, процедура не привела к окончательному изменению цвета глаз, однако причиняла ужасную боль, иногда нарушая зрение подопытных, а в одном документально подтвержденном случае завершилась летальным исходом. Менгеле считал себя не кем иным, как ученым, и даже регулярно проводил научные семинары с ассистентами, среди которых были лагерные заключенные с медицинским образованием. Доктор председательствовал на этих заседаниях и призывал участников к обсуждению различных вопросов. Свобода мнений, конечно же, отсутствовала: как вспоминал один из узников, никто не отваживался спорить с Менгеле, потому что тот мог в любой момент прикончить кого угодно, причем без всякой видимой причины
[1384].
Спустя десятилетия после падения Третьего рейха Йозеф Менгеле стал символом извращенного понимания целей медицины. Хотя его опыты составляли лишь часть огромного множества экспериментов, проводимых на узниках концлагерей целой плеядой докторов. В их число входят исследования Курта Хейссмейера в лагере Нейенгамме, где двадцати вывезенным из Освенцима еврейским детям в возрасте от 5 до 12 лет намеренно привили смертельно опасный туберкулез, а также всячески лечили, в т.ч. и хирургическим путем, удаляя пораженные железы. В конце войны, 20 апреля 1945 г., пытаясь замести следы, один из врачей перевез выживших детей в Булленхузер-Дамм, где вколол им морфий, после чего сопровождавшие солдаты СС, по очереди вешали уснувших детей на крюке, а чтобы удостовериться в их смерти, дергали тела за ноги. Другие опыты проводились по прямому указанию Гиммлера, причем цели их были скорее политическими, нежели научными. Например, в Освенциме ассистенты доктора из СС экспериментировали на заключенных женщинах — в поисках быстрого и дешевого метода массовой стерилизации делали им различные инъекции и даже применяли рентгеновское излучение. Во многих случаях это приводило к выпадению волос и зубов, полному исчезновению сексуального влечения, а в наиболее серьезных случаях — к образованию раковых опухолей. Мужчинам рентгеном облучали мошонку, что вызывало импотенцию или нарушения мочеиспускания. Старшие офицеры СС мечтали о том, чтобы испробовать эти методы на десяти миллионах расово неполноценных людей и евреев, которые требовались для трудовых работ. Однако дальше экспериментальной стадии исследования не продвинулись
[1385]. Ученые медики из Института кайзера Вильгельма также делали рентгеновские снимки головного мозга сотен пациентов, умерщвленных в рамках программы Т-4, чтобы выяснить, содержат ли они какие-либо сходные признаки дегенеративности
[1386]. Жалобы университетских анатомов на нехватку препаратов для учебных и научных целей привели к тому, что в ноябре 1942 г. Министерство юстиции издало постановление, разрешавшее изымать тела казненных в Германии преступников без санкции родственников. Однако менее чем через год это же постановление привело к новым жалобам: на этот раз проблема заключалась в том, что «за последние месяцы по причине массовых поставок биологического материала в моргах не осталось места»
[1387].
Имели ли проводившиеся в концлагерях опыты какую-либо научную или медицинскую ценность? Одни, подобно проектам Менгеле, были с научной точки зрения абсолютно бесполезными. Другие же не обладали никакой практической ценностью. В частности, это относится к экспериментам, проходившим в госпиталях СС в Гогенлигене, где людям вводили туберкулезные бациллы, чтобы их быстрее умертвить, поскольку это давало возможность врачам списать все смертельные случаи на туберкулез. Этот метод решили использовать ради избежания специфического запаха, который исходил от трупов, когда их умерщвляли впрыскиванием фенола или бензина. Изобретенные Зигмундом Рашером капсулы с цианидом для самоубийств широко применялись в конце войны, однако едва ли это новшество можно называть полезным для науки или медицины. Тем не менее опыты на заключенных концлагерей считались в Германии обычным делом, а их результаты представляли на конференциях и публиковали в солидных медицинских журналах. Для оценки экспериментов применялись стандартные правила; так, для своих исследований Баварская фармацевтическая компания выкупила у СС женщин-узниц Освенцима по 700 рейхсмарок за человека. После того как в Равенсбрюке Карл Гебхардт и Фриц Фишер вводили подопытным женщинам палочки газовой гангрены, стафилококк и бактерии, вызывающие злокачественный отек, а затем тестировали на них новые лекарства, результаты работы обсуждались на конференции с участием видных докторов, таких как известный хирург Фердинанд Зауэрбрух. Однако утверждение о том, что подобная деятельность проводилась в соответствии с правилами того времени, никоим образом не оправдывает ее. В любом случае медицинские исследования шли вразрез с этическими нормами, поскольку причиняли страдания бесправным людям (а зачастую приводили к их смерти); но даже будь их согласие выступить в роли испытуемых, это все равно считалось бы вопиющим нарушением фундаментального нравственного закона медицины, требующего сохранять жизнь, а не прерывать ее
[1388].
Сопротивление
I
4 октября 1943 г. в Познани Генрих Гиммлер выступил с речью перед старшими офицерами СС, а спустя два дня повторил примерно те же слова в присутствии гаулейтеров НСДАП и прочих высокопоставленных лиц, включая Йозефа Геббельса и Альберта Шпеера
[1389]. Речь содержала одно из печально известных высказываний Гиммлера. «Эвакуация евреев, — заявил он, — ...является славной страницей нашей истории, которая никогда не будет написана». Евреи — это враги рейха, добавлял Гиммлер. И потому подлежали истреблению, причем не только мужчины:
