Подобная расточительность не имела места в обычных рыночных условиях. В частности, многие страны вводили запреты и ограничения на экспорт произведений искусства, но во время войны Гитлер с легкостью их отменял и игнорировал. Более того, высокие цены на полотна старых немецких мастеров, которые фюрер хотел выставить в Линце, никак не соответствовали истинной их стоимости, по крайней мере, с 1940 г., когда Германия значительно понизила обменный курс французского франка и других валют оккупированных стран в пользу рейхсмарки. Однако во многих случаях деньги не приходилось тратить вовсе. Множество предметов искусства уже было конфисковано у еврейских коллекционеров в Германии (главным образом после погрома 9—10 ноября 1938 г.) якобы «на хранение», зарегистрировано, а затем присвоено государством. Прецедентом стал случай, имевший место в марте 1938 г. во время вторжения в Австрию. Здесь, как и в других захваченных странах, денежные средства еврейских эмигрантов в случае их выезда за границу переходили в распоряжение рейха. После завоевания Франции в 1940 г. имущество бежавших из страны граждан также считалось собственностью Германии; впоследствии то же правило применялось к евреям, депортированным в Освенцим и другие восточные лагеря смерти из оккупированной Европы, и фактически легализовывало мародерство
[1337].
Мародерство вышло за все мыслимые рамки, превзойдя по масштабам даже экспроприацию собственности евреев, когда нацисты вторглись в страны, население которых считалось нецивилизованными славянами и приравнивалось к скоту. Уже во время захвата Польши целые подразделения немецких солдат обшаривали загородные дома и особняки в поисках ценностей, но вскоре расхищение польского культурного наследия было поставлено на поток. Ответственным назначили Каэтана Мюльмана, прежде выполнявшего аналогичные обязанности в Вене. К концу ноября 1940 г. опись была завершена, и Поссе прибыл в Польшу с целью отобрать для фюрера лучшие образцы. Его сопровождали руководители немецких музеев, жаждавшие урвать свою долю от добычи. Разгорелись споры: Герман Геринг попытался завладеть картинами, тогда как Ганс Франк возражал против вывоза главных трофеев из генерал-губернаторства. Хотя идея, возможно, была неплохая, потому что Франк не имел ни малейшего представления о том, как выставлять и где хранить полотна старых мастеров, и однажды получил выговор от Мюльмана за то, что повесил холст Леонардо да Винчи над батареей отопления. Частные коллекции разворовывались наравне с государственными музеями, а из огромного фонда, собранного Чарторыж-ским и включавшего полотна Рембрандта и Рафаэля, систематически пропадали картины
[1338]. Тем временем Ганс Франк занимался украшением своей резиденции крадеными произведениями искусства и отправкой трофеев на родину в Баварию. Прибывшие туда в 1945 г. американские войска обнаружили шедевры Рембрандта, Леонардо, Краковскую Мадонну XIV века и похищенные из польских церквей потиры и облачение
[1339].
Конфискация и грабежи приняли еще большие масштабы после 22 июня 1941 г., когда Германия вторглась в Советский Союз. Как и в Польше, этнические чистки сопровождались захватом культурных ценностей. К наступающим частям СС были прикреплены специальные отряды, снабженные списками произведений «немецкого» искусства, подлежавших изъятию и отправке в рейх. Среди наиболее известных шедевров была знаменитая Янтарная комната, подаренная Петру I королем Пруссии Фридрихом Вильгельмом I, которая впоследствии обогащалась дарами прусских королей. Русские вынесли всю мебель и движимое имущество, оставив янтарную обшивку, и комната, некогда установленная в Екатерининском дворце в городе Пушкин, была демонтирована и вывезена в Восточную Пруссию, в Кенигсберг, где демонстрировалась публике, а затем спрятана от бомбежек в хранилище. Советские войска сумели уберечь от захватчиков многие культурные ценности. В стране не осталось крупных частных коллекций, так как все они были в свое время экспроприированы коммунистическим государством, а фашистам так и не удалось захватить ни Москву, ни Санкт-Петербург. Однако многое было разграблено: например, только из Кракова нацисты вывезли 279 картин, а Гиммлер реквизировал огромное количество произведений, чтобы украсить и меблировать штаб СС в Вевельсбурге. Некоторым зачастую удавалось приобрести настоящие сокровища за бесценок: один офицер СС отправил Гиммлеру коллекцию старинных драгоценностей, которую купил у вдовы советского археолога, голодавшей в разгромленном Киеве, всего за 8 килограммов пшенной крупы
[1340].
Тем не менее наиболее значительные шедевры искусства находились в захваченных странах Западной Европы. 5 июля 1940 г. Гитлер отдал распоряжение подразделению Внешнеполитического управления НСДАП, штабу рейхслейтера Розенберга об изъятии у владельцев-евреев всех культурных ценностей и конфискации всей антигерманской литературы, а также любых документов, представлявших ценность для рейха. Изначально штаб Розенберга располагался в Париже, а по возвращении в Германию по личному приказу Гитлера вскоре завоевал первенство в погоне за произведениями искусства для музеев Линца и других городов. 1 марта 1941 г. штаб перебрался в Берлин, откуда направлял эмиссаров следить за расхищением музеев и библиотек, оставшихся в тылу в ходе проведения операции «Барбаросса». К сентябрю 1940 г., когда подчиненные Розенберга прибыли в Голландию, Каэтан Мюль-ман уже находился там, как и управляющий Германа Геринга по делам искусства Вальтер Андреас Хофер. 13 июня 1940 г. Гитлер поручил Гансу Поссе выехать в Голландию, и Герман Геринг лично отправился в Амстердам. Конкуренты начали безудержно скупать ценности, и громадное количество настоящих и мнимых произведений немецкого искусства перекочевали из рук голландских коллекционеров, перекупщиков и музеев в хранилища рейха. Помощники Мюльмана отследили коллекции, переправленные в Голландию спасавшимися от преследования в ЗО-е годы еврейскими коллекционерами, и конфисковали. В числе шедевров, возвращенных в Германию после их якобы нелегального вывоза за границу, оказался автопортрет кисти Рембрандта 1669 г.: никакой компенсации еврейские владельцы не получили. Кроме того, арестована была и собственность евреев, бежавших в Англию: ожидавшие отправки по морю контейнеры с произведениями искусства были вскрыты, а их содержимое — реквизировано
[1341].
Однако наиболее ценные трофеи находились во Франции. 30 июня 1940 г. Гитлер приказал поместить под охрану все культурные богатства, принадлежавшие французскому государству. Посол Отто Абец приготовился к захвату несметных сокровищ, заявив военным, что решать, какие вещи подлежат отправке в Германию, будет Гитлер или Риббентроп. К этой категории относились экспонаты, захваченные Наполеоном в Рейнской области и занесенные в 300-страничный каталог, который составили немецкие искусствоведы, объехавшие в 1930-е гг. под видом обычных исследователей все музеи и библиотеки Франции. Но армия наняла своего искусствоведа, графа-франкофила Франца Вольффа Меттерниха, который убедил командование воздержаться от сотрудничества на том основании, что Гаагская конвенция 1907 г. запрещала мародерство. Заручившись поддержкой главнокомандующего Браухича, он пресек все попытки Абеца секвестрировать ценности, принадлежавшие французскому государству. С еврейскими коллекционерами и перекупщиками, чью собственность Гитлер также приказал конфисковать, дела обстояли совсем по-иному. Хранившееся в зале для игры в мяч (же-депоме) — маленькой галерее, использовавшейся Лувром для временных экспозиций — имущество 50 крупнейших торговцев искусством, в т.ч. и таких собственников-евреев, как Ротшильды, было захвачено. Штаб Розенберга обосновался в Париже, чтобы начать работу над собранными экспонатами, а вскоре добрался до музея и Герман Геринг, который два дня отбирал двадцать семь картин Рембрандта, Ван Дейка и других художников для пополнения своей частной коллекции. Тем не менее он благоразумно согласился с тем, что первостепенное право выбора принадлежало Гитлеру. Розенберг и представители немецких музеев имели право присвоить большую часть того, что останется. За все следовало заплатить, а заработанные средства направлялись в фонд поддержки французских детей-сирот. Пока Ганс Поссе сверял списки нагроможденных в музее экспонатов и отправлял в Германию 53 произведения для последующей выставки в музее Линца, Геринг отобрал более 600 картин, предметов мебели и прочего, которые оценивал крайне низко, если собирался отправить их в Каринхалле, и намеренно завышал цену, если они подлежали продаже. Геринг категорически отверг все возражения Вольффа Меттерниха, и в итоге армия формально сняла с себя всякую ответственность за судьбу культурных ценностей
[1342].
