Однако некоторые песни преодолевали любые границы и становились хитами как среди гражданского населения, так и среди военных. Сентиментальные композиции Зары Леандер, в частности песня «Я знаю, что однажды свершится чудо», успокаивали людей в тревожные моменты и вселяли надежду на будущее. Как мы уже видели, солдаты в Сталинграде собирались у приемников, чтобы услышать голос Лале Андерсен, певшей: «Вскоре все закончится / Однажды все пройдет». Подобно многим другим произведениям, эта песня укрепляла эмоциональные связи между молодыми парами и целыми семьями, разлученными войной. Самая известная песня Андерсен, «Лили Марлен», повествующая о прощании солдата с возлюбленной под уличным фонарем, пробуждала в слушателях ностальгию. Увидятся ли влюбленные вновь? Вернется ли герой с войны? Если нет, кого же встретит Лили? Песня отражала личные переживания людей, а также давние чаяния мужчин, оказавшихся вдали от любимых. Особая пикантность песни состояла в том, что от лица мужчины пела привлекательная дама. Тем не менее Геббельсу пришелся не по душе пессимистичный и ностальгический настрой песни. В конце сентября 1942 г. он приказал арестовать Андерсен за подрыв боевого духа армии. Переписка певицы с друзьями в Швейцарии, в т.ч. немецкими евреями, была перехвачена, а ее отказ подчиниться требованиям Геббельса и ради агитационных целей посетить Варшавское гетто, разгневал министра пропаганды, который запретил ей появляться на публике. Позже, с середины 1943 г., Андерсен все же позволили выступать, но при условии, что она исключит «Лили Марлен» из репертуара. На первом же концерте после запрета зрители требовали исполнить песню, когда же стало ясно, что «Лили Марлен» не будет, зрители спели ее сами. В августе 1944 г. «Лили Марлен» запретили окончательно. Задолго до этого британские и американские войска услышали песню во время трансляций, которые вел мощный немецкий передатчик в Белграде. Командование союзных войск приказало перевести песню на английский язык. «Девушку под фонарем» исполняла и Марлен Дитрих, и Вера Линн, и (на французском) Эдит Пиаф. Под конец войны радио британских войск транслировало немецкую версию песни над вражескими позициями, пытаясь подоврать боевой дух противника, ненароком подтвердив мнение Геббельса о том, что песня пагубно сказывается на настроении солдат
[1292].
К тому времени немцам было все труднее услышать не только «Лили Марлен», но и любую другую передачу. Дешевые «народные приемники» часто ломались, а достать батарейки и запчасти было непросто. Скорее после их появления начал бурно развиваться черный рынок радиодеталей. Авианалеты оставляли без электричества целые города, иногда на несколько дней. С тех пор как германская армия потерпела первые поражения, слушатели стали все меньше доверять репортажам немецкого радио
[1293]. Уже в январе 1942 г. служба безопасности СС с досадой сообщала, что к политическим передачам интерес населения охладел. Зато люди были обеспокоены нехваткой подробных репортажей о ходе боевых действий на Восточном фронте и в Африке. Они чувствовали, что их держат в неведении. «Честный рассказ о том, что волнует и удручает население, развеял бы всеобщее ощущение неопределенности»
[1294]. В поисках достоверной информации немецкая аудитория переключалась на зарубежные радиостанции, прежде всего на Би-би-си. «Народные приемники», продававшиеся перед войной по низким ценам, не позволяли слушать иностранные трансляции. Тем не менее в 1943 г. «народных приемников» насчитывалось лишь 40%. Большинство же приемников принимали передачи немецкого отдела Би-би-си. По оценке Би-би-си, к августу 1944 г. ежедневно ее слушали до 15 млн немцев
[1295].
Население Германии настраивалось на Би-би-си и прочие «вражеские» станции на свой страх и риск. С началом войны прослушивание иностранных передач каралось смертью. Проживая в многоквартирном доме с плохой шумоизоляцией, стать жертвой доноса фанатичных или враждебно настроенных соседей, которые услышали через стену голос британского диктора, труда не составляло. После введения запрета в течение только 1941 г. было арестовано и казнено около 4 тыс. нарушителей
[1296]. Характерный случай произошел в декабре 1943 г. с рабочим из Крефельда, которого отправили на год в тюрьму за то, что он слушал Би-би-си и рассказывал обо всем на работе. Подобно многим осужденным за это преступление, он раньше активно участвовал в одном из левых политических движений. Обычных провинившихся редко карали строго, а после 1941 г. расследования и судебные разбирательства по таким делам практически не проводились. К примеру, в течение 1943 г. во всем рейхе за «радиопреступления» было вынесено только 11 смертных приговоров, что составляет 0,2% от общего числа
[1297]. Тем не менее чтобы услышать передачи Би-би-си, люди шли на экстраординарные меры: закрывались в туалете, прятались под одеялом вместе с приемником, выпроваживали остальных членов семьи за дверь. Вскоре после начала войны Уильям Ширер писал (с некоторой долей преувеличения) в своем дневнике: «Многих немцев осудили на длительные сроки за прослушивание иностранных передач, и все равно множество людей продолжает их слушать», включая и семью, с которой он совсем недавно общался. «Включив шестичасовой выпуск новостей Би-би-си, они слегка нервничали», — писал он. Консьерж был «осведомителем гестапо», причем не единственным в доме. «Они включили радио так тихо, что я едва улавливал слова диктора, — писал Ширер, — а одна из дочерей сторожила у входной двери»
[1298].
Что касается прослушивания агитационных передач из Германии, в Великобритании и других странах подобные меры предосторожности были излишними. Геббельс позаботился о том, чтобы все больше ресурсов было брошено на обеспечение англоязычного вещания, а также нанимал прогермански настроенных англичан и американцев, которые нередко имели нацистские взгляды. Самым известным из них был Уильям Джойс, которого за аристократический акцент британские слушатели наградили прозвищем «Лорд Гав-Гав». Подобные пропагандисты имели аудиторию ничуть не меньшую, потому что их стиль подачи информации отличался от строгого формализма Би-би-си особой доверительностью и простотой. Однако их влияние на умонастроение общества оказалось минимальным, а со временем люди устали от постоянного сарказма и высокомерия Джойса. Возможно, самой удивительной агитационной программой стал концерт, организованный Геббельсом в защиту нацистского толкования «дегенеративной» природы джаза: немецкий оркестр под руководством эстрадного певца Карла («Чарли») Шведлера исполнял в эфире популярные британские и американские песни, слова которых были переписаны в пародийной манере и высмеивали оригинал. Излюбленной темой этих песен была недостоверность Би-би-си, которая «выдавала желаемое за действительное» (как говорилось в пародии на песню «Lambeth Walk»)
[1299].
