В письме Прейзингу в апреле 1943 г. Папа выразил опасения тем, что акции протеста могут привести к новым преследованиям церкви. В вопросе помощи евреям он предпочитал оставаться в стороне, полагая, что его публичное выступление не только не остановит убийства, но и, напротив, может их ускорить. Пока в Риме правят фашисты, всякая открытая критика режима может привести к оккупации Ватикана немцами. Теперь, как писал понтифик Прейзингу, он может лишь молиться за «неарийских и полуарийских католиков... во времена духовной нужды и крушения земного бытия». Несмотря на утверждения многих критиков, убедительных доказательств антисемитизма Папы Пия XII не зафиксировано, так же как и свидетельств, подтверждавших бы его высказывания периода мюнхенской деятельности о том, что коммунизм был частью еврейского мирового заговора
[1204]. Но с другой стороны, уже к апрелю 1943 г. Папа окончательно понял, что евреи, в т.ч. и католики еврейского происхождения, не просто пострадали духовно и физически, а подверглись массовому уничтожению. Несомненно, понтифик знал, что многие католические священники в Италии, в т.ч. и в самом Ватикане, укрывали евреев, поскольку с осени 1943 г. немцы начали угрожать их жизни. Пий XII никак не препятствовал в этом, дистанцировавшись от этого, равно как и ни словом, ни жестом не призвал духовенство оказать помощь евреям. Всегда оставаясь осмотрительным дипломатом, он предпринимал любые шаги, если считал, что они пойдут во благо католической церкви как в Италии, так и во всем мире
[1205].
Положение немецких протестантов не слишком отличалось. 4 апреля 1939 г. в Бад-Годесберге «Немецкие христиане» издали декларацию, подтверждавшую «ответственность церкви за сохранение расовой чистоты своего народа» и настаивала на существовании «наиболее резких противоречий» между иудаизмом и христианством. Не прошло и месяца, как Исповедальная церковь Германии ответила похожим документом, утверждавшим, что «сохранение чистоты нашего народа требует вдумчивой и ответственной расовой политики». Немногие заметят особую разницу между двумя этими документами
[1206]. При случае Исповедальная церковь даже выступала с протестами. Когда церковная канцелярия (формально руководящий орган Евангелистской церкви) совместно с тремя епископами опубликовала открытое письмо с требованием, чтобы «крещеные неарийцы держались подальше от церковных дел духовной общины Германии», руководство Исповедальной церкви язвительно осведомилось, были бы в этом случае отлучены от церкви Иисус и Апостолы, будь они подданными Третьего рейха. Когда преследование неарийцев вылилось в геноцид, один из лидеров протестантского движения попытался остановить истребление евреев. В ноябре 1941 г. епископ Теофил Вурм писал Геббельсу, предупреждая о том, что кампания против евреев способствует вражеской пропаганде. Геббельс выбросил письмо в мусорную корзину. В другом послании, которое Вурм попытался передать Гитлеру через одного высокопоставленного чиновника, также говорилось об «участившемся жестоком обращении с неарийцами»
[1207]. 16 июля 1943 г. епископ предпринял еще одну попытку. Сообщая, что уже потерял на Восточном фронте обоих сыновей и зятя, и, обращаясь лично к Гитлеру, заявлял, что «меры по уничтожению неарийцев резко противоречат Господним Заповедям и подрывают основу европейского образа жизни и миропонимания: Богом данное первостепенное право на жизнь и человеческое достоинство». Несмотря на то что это письмо носило якобы личный характер, Вурм все же снял с него копию и распространил среди представителей духовенства. 20 декабря 1943 г. епископ повторил основные положения своего письма, обратившись к начальнику Имперской канцелярии Гансу Генриху Ламмерсу. «Настоящим решительно предупреждаю Вас, — ответил Ламмерс, — и впредь прошу проявлять максимальную щепетильность касательно своих профессиональных полномочий». Епископ плохо разбирался в политике. Никто, кроме Вурма, не решился на подобное вмешательство, и вскоре после протеста ему до конца войны запретили высказываться устно и письменно, хотя это не помешало ему и дальше проповедовать и вести богослужения
[1208].
III
Если религиозные конфессии открыто не осуждали геноцид евреев и не предпринимали попыток воспрепятствовать ему, каково же было отношение немецкого обывателя? Узнать о массовых убийствах труда не составляло. Очевидно, вести быстро долетали до горстки оставшихся в Германии евреев
[1209]. В январе 1942 г. Виктор Клемперер писал о слухах, согласно которым «в Риге эвакуированных евреев расстреливали группами на выходе из поезда»
[1210]. 16 марта 1942 г. его дневник впервые упоминает «Освенцим (или нечто-то похожее), расположенный неподалеку от Кенигсхютте в Верхней Силезии, который называли самым ужасным концентрационным лагерем»
[1211]. В октябре 1942 г. он именовал это место «скоростной бойней»
[1212]. «С каждым разом они становятся все кровожаднее», — отмечал Клемперер в августе 1942 г.
[1213] По его словам, сообщения о массовых убийствах в лагере Освенцим и других лагерях «приходили так часто и освещались в таком количестве арийских средств информации, что происходящее должно было войти в историю»
[1214].
Судя по всему, сведения о массовых убийствах евреев, поляков и представителей других народов на востоке Германии не являлись редкостью. Найти их можно было во множестве источников. В марте 1942 г. служба безопасности СС докладывала, что возвращавшиеся из Польши солдаты открыто говорили о проходивших там многочисленных расстрелах евреев
[1215]. 9 октября 1942 г. Партийная канцелярия НСДАП сетовала на то, что «слухи о крайне жестоких мерах» против евреев, в особенности на восточных территориях, «распространяют ставшие свидетелями служащие расположенных на востоке воинских частей»
[1216]. Гражданские служащие на разных уровнях правительственной администрации читали доклады оперативных групп и поддерживали связь с должностными лицами на востоке
[1217]. Мелкие служащие железнодорожных предприятий, машинисты и прочий персонал на перегонах и товарных станциях отличали поезда с пересыльными и знали их место назначения. Такой же информацией владели полицейские, охранявшие евреев и разбиравшие их документы и багаж, работники жилищных управлений, переписывавшие ранее принадлежавшее евреям имущество на немцев, администраторы, перераспределявшие недвижимость, — этот список можно продолжать до бесконечности.
