До этого Лееб настолько разочаровался в Гитлере, который в 1940 г. предложил нарушить нейтралитет Бельгии, что начал искать контакта с военной оппозицией, снова формировавшейся в окружении начальника Генерального штаба сухопутных войск Франца Гальдера. Впрочем, первый контакт оказался единственным, и Лееб больше подобных инициатив не проявлял. Другие высшие офицеры также получали аналогичные суммы к 60- и 65-летним юбилеям — в их числе фельдмаршалы Герд фон Рунд-штедт, Вильгельм Кейтель, Ганс Гюнтер фон Клюге. Некоторым — например Гудериану и Клейсту отдавали в собственность обширные поместья, либо предоставляли денежные средства на приобретение земель. По оценкам, доставшееся Гудериану имение Дейпенхоф стоило миллион с четвертью рейхсмарок. Гудериан, в прошлом критиковавший подход Гитлера к войне, вернулся из принудительной отставки и к концу войны стал одним из наиболее убежденных сторонников продолжения борьбы до самого конца. Можно не сомневаться, что надежда получить награду такого размера сказывалась на отношении к делу многих других высших офицеров. Впрочем, находились и те, кто открыто демонстрировал приверженность традиционным качествам прусских военных: честности, неподкупности, умеренности и обостренному чувству офицерской чести. По мнению одного из участников заговора против Гитлера дипломата Ульриха фон Хасселя, «для большинства генералов карьера и положение фельдмаршала важнее основополагающих жизненных принципов и моральных ценностей»
[1048].
Такие же качества демонстрировали и младшие представители офицерского корпуса на уровне дивизии. Впрочем, здесь были свои отличия, большей частью происходившие из того факта, что эти офицеры принадлежали уже к более младшим возрастным группам. Так, в ставшей объектом глубокого статистического исследования 253-й пехотной дивизии служило всего 9% офицеров, родившихся до 1900 г., и 8%, родившихся в период с 1900 по 1909 г.; 65% родились в 1910—1919 гг., а оставшиеся 19% принадлежали к поколению, родившемуся после 1919 г. В военной элите преобладали протестанты: 57% офицеров дивизии считали себя протестантами и всего 26% — католиками. Среди их подчиненных, напротив, большинство составляли католики. Степень проникновения идеологии нацизма обнаруживалась следующим фактом: 12% офицеров объявили себя приверженцами деизма
[1049], что было туманным и неконфессиональным определением, предпочтительным для тогдашнего режима. Офицеры дивизии в подавляющем большинстве происходили из среднего класса и буржуазии, имели образование, профессию и какое-то время служили в армии, во многих случаях — в годы Веймарской республики. 43% входили в состав тех или иных нацистских организаций. Офицеры получали больше наград за храбрость, чем их подчиненные, и имели лучшие карьерные перспективы (в случае если им выпало уцелеть): за войну примерно половине удалось вырасти до командира батальона, иногда и выше, и даже самые молодые рассчитывали, что смогут дослужиться до звания капитана или майора. Для офицеров это означало более высокую вероятность перевода в другую дивизию или на новую должность
[1050].
Как ни удивительно, но для основной массы простых солдат условия, в которых они воевали и жили, почти не менялись. Примерно половина германской армии на конкретный период времени не участвовала в боевых действиях. Их части могли находиться в резерве, нести охранную службу на оккупированных территориях вдали от линии фронта, либо заниматься решением административных или снабженческих задач. Например, в каждом танковом полку несли службу не только экипажи танков, но и ремонтники, заправщики, оружейники, транспортники и другой вспомогательный персонал. В любой момент значительное количество военнослужащих проходило боевую учебу, либо находилось на излечении в госпиталях после ранения или вследствие полученного заболевания. Из другой половины армии, непосредственно участвовавшей в боевых действиях, примерно 80% служило в пехотных дивизиях, являвшихся, таким образом, основной боевой единицей вермахта. С начала вторжения на территорию Советского Союза начался период численного роста, обучения и реорганизации германской армии, в течение которого военные потери оставались на сравнительно низком уровне — примерно 130 000 убитых и пропавших без вести, что составило всего 2,5% суммарных военных потерь Германии за годы войны. Формирование новых дивизий всегда осуществлялось пополнением опытных частей существующих дивизий новобранцами, что обеспечивало преемственность в обучении военнослужащих. Начав войну в составе 90 пехотных дивизий, германская армия выросла к июню 1941 г. до примерно 175 дивизий. Поначалу немецкие войска участвовали в боевых действиях лишь время от времени. Примером могут служить молниеносное вторжение в Польшу, кампании 1940 г. на западе Европы и балканские победы следующего года. Все это означало достаточно крепкую сплоченность и сохранение «чувства локтя» внутри боевых подразделений
[1051].
Картина относительной стабильности драматически изменилась из-за тяжелых потерь, постигших германскую армию с началом вторжения на территорию СССР. Военные старались уменьшить негативный эффект этих потерь — например, подбирая новобранцев из тех же районов Германии, из которых были призваны уже воевавшие бойцы пополняемых частей, либо отправляя выздоравливавших из госпиталей именно в те части, где они проходили службу до ранения. Таким образом, внутренняя среда каждой военной части поддерживалась в более или менее однородном состоянии, что (как считали начальники) обеспечивало высокую слаженность и боеспособность. Войска проходили интенсивную учебу, обеспечивавшую их эффективное применение после отправки в район боевых действий. Несмотря на все меры, возраставшие потери затрудняли формирование и комплектацию личным составом полностью боеспособных подразделений и в результате часть полков оказывалась в значительной мере небоеспособной. Череда крупных поражений германской армии, начавшаяся со Сталинграда, также негативно влияла на боевой дух войск. Однако до самого конца лета 1944 г. германская армия оставалась силой, сохранившей организованность, структуру и возможность ее пополнения. Поражение стало возможным не по причине дезорганизации или неэффективности, а благодаря военному и экономическому превосходству Красной Армии (или армий Великобритании и США — если вести речь о Северной Африке, Италии или Нормандии)
[1052].
Что же представляли собой военнослужащие упомянутых пехотных дивизий? В 253-й пехотной дивизии проходили службу солдаты и младшие командиры самых разных возрастов. 19% военнослужащих дивизии родились в период с 1901 по 1910 гг. и хорошо помнили времена Веймарской республики. 68% служивших были 1911 — 1920 гг. рождения, а оставшиеся 11% приходились на тех, кто родился между 1921 и 1926 гг. и получил воспитание и образование в Третьем рейхе. Любопытно то, что, невзирая на непрерывно снижавшийся в течение войны средний возраст военнослужащих, ведущая роль всегда принадлежала поколению солдат, родившихся незадолго до начала или непосредственно в годы Первой мировой войны. Другими словами, характер, поведение и боевой дух этой и, по всей вероятности, других пехотных дивизий определялись доминантной группой, состоявшей из военнослужащих в возрасте до 30 лет
[1053]. Вполне предсказуемо, что при такой возрастной структуре большинство военнослужащих (68% в начале войны и 60% к ее окончанию) не состояло в браке. Многие военнослужащие более старшего возраста успели обзавестись детьми, и в результате командиры дивизий старались держать их подальше от фронта, посылая на самые опасные участки тех, кто помоложе. Точно так же фактор наличия семьи и детей влиял на обращение солдат старшего возраста с гражданским населением, в особенности — с женщинами и детьми на территориях, оккупированных Германией
[1054].
