Там были люди — они уцелели, укрывшись в подвале. Другим повезло куда меньше. Торговец зеленью Йохан Бурмейстер своими глазами видел, как люди прыгали в один из гамбургских каналов, пытаясь затушить горящую одежду. Некоторые кончали с собой. 19-летняя портниха вместе со своей тетей бежали по охваченным огнем улицам. И вдруг застыли как вкопанные: асфальт впереди расплавился. «Посреди дороги оставались люди. Одни уже погибли, другие были еще живы — но намертво увязли ступнями в асфальт... и, пытаясь выбраться, упирались руками. Стоя на коленях, с увязшими в горячем асфальте руками, они беспомощно вопили». В конце концов, девушка решила пробраться мимо горящих деревьев и сбежать вниз по склону. «Я отпустила тетину руку и пошла вперед. Кажется, я упала, споткнувшись о лежавших, но еще живых людей». Сбежав по склону, она подобрала кем-то брошенное одеяло и завернулась в него. Наутро она нашла свою погибшую родственницу. Опознать тело удалось лишь по синему с белым колечку с сапфиром, которое тетя никогда не снимала. Многие трупы обуглились и ссохлись от жара; кое-где огромными комьями громоздились груды тел, слипшихся в растопленном и вновь затвердевшем человеческом жире»
[925].
Несчастья Гамбурга на этом не закончились. Когда ветер развеял дым от дотлевавших руин, британское командование решило организовать третий по счету налет. В ночь с 29 на 30 июля на Гамбург вылетело 786 бомбардировщиков. 45 машин вернулись назад из-за механических поломок, и еще несколько оказались подбиты в пути, но большинство самолетов добралось до Гамбурга, обнаружив цель по зареву над горизонтом. В пригородах и городском центре успели разместить дополнительные прожекторы. Хороший свет обеспечивал зенитным батареям и ночным истребителям хорошую видимость. Вся надежда была теперь на прожекторы — радиолокаторы были по-прежнему «ослеплены» алюминиевой фольгой, пачками сбрасываемой с бомбардировщиков. На этот раз бомбы падали на значительно большей территории: самолеты наведения сбились с курса в результате сильного ветра, и вследствие этого разрушению подверглась не западная, как планировалось, а северо-восточная часть города. Но и теперь Харрис не удовлетворился достигнутым: после короткой паузы, вызванной плохими метеоусловиями, в ночь на 3 августа 1943 г. был устроен четвертый — последний и самый мощный налет на город. Бомбардировщики вылетели двумя группами. Задача первой группы из 498 бомбардировщиков, идущих за 54-мя самолетами наведения, состояла в атаке зажиточного района западнее озера Альстер, расположенного в центре Гамбурга; второй группе, включавшей в себя 245 бомбардировщиков, было приказано уничтожить промышленную зону в южной части города. В этот раз ПВО обеспечила противодействие системе «Окно». Германские ночные истребители летали, ориентируясь визуально или по наведению с земли, откуда непрерывно отслеживали местоположение бомбардировщиков либо использовали собственные бортовые РЛС. С ухудшением метеоусловий британские самолеты оказались в области сильной грозы. От воздействия электрического поля пропеллеры машин искрились, по выражению одного из пилотов, превращаясь в «огромные огненные колеса» и тем самым демаскируя самолеты. Обе волны авианалета рассеялись, многие бомбардировщики сбросили свой груз на небольшие пригородные поселки, деревни и даже на поля — и, не дойдя до Гамбурга, повернули назад. Часть машин, потеряв управление, разбились. Свою роль также сыграли немецкие истребители и огонь зенитной артиллерии. Из рейда не вернулось всего 35 машин, а причиненный городу урон оказался незначительным. Тем не менее в ходе четырех массированных налетов Гамбурга бомбардировщики союзных сил совершили более 2500 боевых вылетов, во время которых на город было сброшено в обшей сложности более 8300 тонн зажигательных и взрывчатых веществ. Истребителями противника было сбито 59 машин, 11 самолетов было подбито огнем подразделений зенитных орудий и еще 17 разбились по другим причинам, в т.ч. — из-за грозы, разразившейся при последнем налете. Разрушения были ошеломляющими. Находившиеся в городе верфи были стерты в порошок, а вместе с ними канули в небытие 20—25 недостроенных подлодок. Как выяснилось позже, промышленное производство в городе восстановилось до 80% от прежнего уровня лишь спустя 5 месяцев после бомбежек. По подсчетам, количество недополученной из-за налета военной продукции было эквивалентно объему двухмесячного выпуска всех предприятий города. Бомбежки имели масштабные последствия. Были разрушены все городские железнодорожные узлы, гавань и реку блокировали затонувшие суда, а речки помельче и каналы были завалены упавшими в них обломками. Городские линии газо-, водо- и электроснабжения были нарушены и возобновили работу только в середине августа. Еще ужаснее были человеческие потери. Случайно и отчасти преднамеренно основная масса бомб упала на жилые кварталы. Так, пожаром были уничтожены рабочие кварталы на юго-востоке города, население которых традиционно занимали позицию, оппозиционную нацистскому режиму. В то же время почти нетронутым остался квартал роскошных вилл на северо-западе, хотя его уничтожение было одной из задач последнего, наименее удачного налета. Всего в Гамбурге было разрушено 56% домов, или около 250 000 жилых помещений, в результате без крова осталось 900 000 человек. Около 40 000 человек погибло. Еще 125 000 человек нуждались в медицинской помощи, в т.ч. в лечении ожогов
[926]. На тушение пожаров и ликвидацию последствий разрушений было брошено 14 000 пожарных, 12 000 солдат и 8000 технических специалистов, ночью и днем обеспечивавших город водой и пищей. Уже после первого налета жители стали покидать город. Теперь же, по описанию Матильды Вольф-Монкеберг (цитата из неотправленного письма), всюду царили «паника и хаос... Не ходили ни трамваи, ни подземка, ни пригородные поезда. Жители шли из города пешком, таща с собой тележки, велосипеды и коляски с вещами или взвалив пожитки на спину»
[927]. Полиция разместила выбравшихся из центра города (около 840 000 человек) на уцелевших станциях железной дороги и речных пристанях. Региональный лидер нацистской партии (гаулейтер) Карл Кауфман организовал эвакуацию жителей в промышленные районы к северу и востоку от города. Около двух миллионов человек перевезли к новым, по большей части временным местам жительства на 635 поездах. Хотя гаулейтер Кауфман настоятельно требовал, чтобы городские начальники продолжали исполнять свои обязанности, многие из них покинули город. Спустя три недели после бомбежек 900 из 2500 городских чиновников, отвечавших за снабжение продовольствием, не присутствовали на своих рабочих местах. Они либо уехали, либо погибли под бомбами. Некоторые местные нацистские партийные руководители по своей инициативе направляли поезда для вывоза жителей из своих районов. Другие захватывали несколько грузовиков либо подвод, чтобы погрузить собственные вещи и вывезти близких из города. Партийная машина нацистов находилась в состоянии коллапса. Привыкнув жить под покровительством Третьего рейха, люди ждали, что помощь в момент кризиса придет как нечто самой собой разумеющееся, — и явная неспособность власти справиться с катастрофой вызывала у людей все большее и большее негодование. Хотя геббельсовская пропаганда изо всех сил старалась возбудить в людях ненависть, народный гнев был направлен не на англичан, устроивших эти «террористические рейды», а на Геринга и его люфтваффе, откровенно неспособных защитить родину, и также против нацистской партии, подставившей Германию под разрушительные удары. По воспоминаниям Матильды Вольф-Монкеберг, «многие члены партии снимали партийные значки... а кое-кто даже предлагал наказать «этого убийцу». Полиция бездействовала»
[928].
