V
На всей территории оккупированной Европы движение Сопротивления набрало ход к 1943 г., а в некоторых странах — намного раньше. Во Франции принудительные трудовые мобилизации привели к возникновению маки, групп Сопротивления, названных так потому, что они первоначально появились в одноименном подлеске острова Корсика. Иногда партизан консультировали, обучали и снабжали британские агенты Руководителя Специальных операций. Они распространяли пропагандистские листовки, призывали население к отказу от сотрудничества с оккупантами, вплоть до организации забастовок. Они нападали на немецких солдат или местных, сотрудничающих с немцами, включая полицию, и все чаще участвовали в диверсиях и прочей подрывной деятельности. В начале 1944 г. Жозеф Дарнан, глава милиции Вишистского режима, сменил Рене Буске на посту начальника полиции, в то время как Филипп Анрио, известный правый экстремист, взял на себя управление пропагандой. Анрио принялся выпускать различную антисемитскую литературу, заклеймив быстро растущее французское Сопротивление как еврейский заговор против Франции. В то же время полиция Дарнана замучила в своих застенках и убила многих видных евреев и бойцов Сопротивления. Сопротивление ответило в июне 1944 г. покушением на Анрио
[792]. Немецкие военные власти во Франции активно проводили политику репрессий, арестовывая и расстреливая «заложников». В начале июня 1944 г. военные приказали усилить репрессии, которые возложили на 2-ю танковую дивизию СС. Именно она проводила в жизнь ту политику, которая долгое время являлась стандартной на Востоке. 10 июня 1944 г. части этой дивизии вошли в деревню Орадур-сюр-Глан. Мужчин расстреляли, а женщин и детей загнали в церковь, в которой сожгли всех заживо. Всего в этой резне погибло 642 сельских жителя. Под лозунгом возмездия за нападения на немецкие войска эта акция произошла в общине, которая была фактически никак не связана с Сопротивлением. И вызвала лишь волну отвращения, прокатившуюся через всю Францию, и дальнейшее отчуждение населения от оккупантов
[793].
По мере расширения масштабов Сопротивления, оно вступало во все более тесное сотрудничество с регулярными силами союзников. В то же время движения Сопротивления почти всюду были глубоко разделены. Поручение Сталина коммунистам сформировать партизанские группы в июле 1941 г. ускорило начало их действий, но в то же самое время возникли соперничающие, националистические и порой правые партизанские движения, которые зачастую проявляли лояльность правительствам, находящимся в изгнании в Лондоне. А нацистский антисемитизм, иногда демонстрируемый партизанами-националистами, побудил евреев в некоторых местах сформировать свои собственные партизанские части. Возникла ситуация сложной, комплексной борьбы, в которой для многих партизан немцы были далеко не единственным противником
[794]. Возможно, наиболее серьезная разобщенность между движениями Сопротивления возникла в юго-восточной Европе. В Греции коммунистическое Сопротивление организовало ряд успешных нападений на немецкие узлы связи и к середине 1944 г. доминировало на значительной части гористой и малодоступной области страны. В августе 1943 г. серьезная борьба вспыхнула между основными силами движения и его конкурентом правого крыла во главе с честолюбивым Наполеоном Зервасом, получившим поддержку британцев в противовес коммунистам. Конфликт грозил в конечном счете разгореться в гражданскую войну. Аналогичная ситуация возникла в бывшей Югославии, где партизаны-коммунисты во главе с Тито заручились британской поддержкой, поскольку вели себя активнее, чем сербские националисты под началом Четника. К 1943 г. войска Тито насчитывали приблизительно 20 000 человек. Как в Греции, коммунистам удалось вопреки свирепым репрессиям со стороны немцев занять значительные части страны. Но все же эти два движения Сопротивления провели в борьбе друг с другом не меньше времени, чем в боях против немцев. Тито даже провел переговоры с немцами, предлагая собственные услуги в уничтожении четников, если немецкие войска согласятся приостановить свои операции против партизан; и какое-то время немцы действительно помогали Тито, пока лично не вмешался Гитлер и не запретил эту сделку
[795].
За границами Восточного фронта немецкое правление затрещало по швам в течение года после вторжения в Советский Союз. Уже к весне 1942 г. в некоторых частях Польши ситуация начала выходить из-под контроля. Согласно записям в дневнике главного врача больницы Зыгмунта Клюковского грабежи следовали один за другим; партизаны, как отмечал он, повсюду, они забирают продовольствие и убивают людей, работающих на немецкую администрацию. «Выяснить, кто они, практически невозможно, — писал он, — поляки, русские, даже немецкие дезертиры или просто бандиты». Полиция практически сложила руки, оставив попытки вмешаться
[796].
Многие партизанские группы были хорошо вооружены и организованы, а ряд польских офицеров даже сформировал регулярные части так называемой Армии Крайовой (т. е. Армии страны). Их ряды пополнили исполненные жажды мести сельские жители, которых выселили из домов и предоставили этническим немцам. Они часто возвращались в свои деревни, чтобы сжечь собственные дома дотла прежде, чем немцы успеют занять их
[797]. Армия Крайова (АК) сотрудничала с польским правительством в изгнании, хотя редко учитывала его совет набраться терпения. С января 1943 г. Клюковский посвятил немало страниц своего дневника описанию актов сопротивления и саботажа АК. Некоторые железнодорожные ветки были сделаны совершенно непригодными для транспортного сообщения в результате постоянных подрывов и засад. Деревни с немецкими поселенцами подверглись нападениям, домашний скот угонялся, а любого, кто оказывал сопротивление, избивали либо расстреливали. Местные партизанские лидеры стали народными героями; Клюковский встретился с одним из них и согласился обеспечивать движение медикаментами
[798]. После этого его контакты с АК стали более частыми. Под псевдонимом «Подвинский» он снабжал бойцов деньгами, записывал отчеты о событиях в данном районе и действовал в качестве почтальона. Он также оказывал помощь раненым, игнорируя требования немцев о том, чтобы сообщать полиции о любых случаях огнестрельных ранений. Клюковский вел себя предельно осторожно: когда к нему пришли командиры партизанский частей, он заставил их раздеться, «чтобы в случае внезапного появления немцев все выглядело бы как обычное медицинское обследование»
[799].
