Шпеер так никогда и не достиг абсолютного господства в экономике. Хотя его влияние было огромно, оно в значительной мере зависело от более или менее гладкого сотрудничества с другими заинтересованными сторонами, причем не только с Герингом и его Управлением четырехлетнего плана, но также вооруженными силами и лицами, ответственными за снабжение — такими, как Мильх и Томас, а также Заукелем и ведомством по использованию трудовых ресурсов, Имперским министерством экономики и службами СС. В своих мемуарах Шпеер провел резкий контраст между тем годами, когда он находился у власти, и предшествующим периодом, который он сам описывал как административный хаос; правда, этот контраст был преувеличен
[729]. С одной стороны, Фриц Тодт незадолго до своей гибели уже достиг определенной степени централизации; с другой стороны, административная «поликратия», которую многие историки выявили в военной экономике до Шпеера, продолжалась до самого конца войны
[730]. Шпеер приложил все усилия, чтобы преодолеть ее, но окончательного успеха так и не добился. Так же важно, что Шпеер смог извлечь выгоду из нацистских завоеваний. Вкупе с грабежами территорий и изъятием огромных количеств продовольствия, сырья, оружия и оборудования, а также промышленной продукции оккупированных стран, экспроприацией имущества евреев в Европе, установлением неравноценных налогов, тарифов и обменных курсов валют между рейхом и странами, попавшими под его влияние, с учетом непрерывной покупки обычными немецкими солдатами всех видов товаров по максимально выгодному курсу, мобилизация иностранной рабочей силы тоже внесла огромный вклад в немецкую военную экономику. Вероятно, не менее четверти доходов рейха было произведено, так или иначе, за счет оккупации иностранных территорий
[731].
Но даже этого оказалось недостаточно, чтобы придать немецкой военной экономике рост, достаточный для того, чтобы конкурировать с подавляющей экономической мощью США, Советского Союза и объединенной Британской империи. Никакая рационализация, рост эффективности и трудовая мобилизация в конечном итоге не могли дать необходимого преимущества. Немецкие военные успехи первых двух лет войны в значительной степени зависели от фактора внезапности, стремительности и использования незнакомой тактики против неподготовленного противника. Как только этот элемент был потерян, исчезли также и возможности для общей победы.
К концу 1941 г. война обрела характер войны на истощение, точно так же как и Первая мировая война. Германия просто уступала своим противникам по объемам производства, и в конечном итоге Шпеер уже ничего не мог сделать, чтобы спасти ситуацию, как бы он ни пытался. Это было ясно многим хозяйственным руководителям еще до того, как Шпеер пришел к власти в 1942 г.
Ни на одном этапе войны отношение валового внутреннего продукта союзников к такому же показателю стран Оси, включая Японию, не было меньше чем 2:1, а к 1944 г. оно превышало отношение 3:1.
[732] К началу 1944 г. даже Шпеер начинал понимать, что шансы безнадежны. Все его усилия лишь на время откладывали неизбежное. Фактически они были направлены не на разрешение кризиса с поставками оружия, а на его маскировку. Массовая вербовка иностранной рабочей силы, модернизации, отчаянные усилия на координирование производства вооружений — все это были в значительной мере иррациональные затеи, которые игнорировали невозможность для Германии обогнать противника по производительности
[733]. 18 января 1944 г. измотанный напряженными попытками достигнуть невозможного, Альберт Шпеер серьезно заболел и был отправлен в больницу. Прошло почти четыре месяца, прежде чем он выздоровел настолько, чтобы быть в состоянии вернуться к работе. За это время его конкуренты, от Гиммлера до Заукеля, словно стервятники, начали потирать руки в надежде разобрать по кусочкам построенную им империю
[734].
Под пятой нацистов
I
В некоторых вариантах Новый порядок в Европе был не просто экономической идеей, но также охватывал политическую реструктуризацию
[735]. Столкнувшись с проблемой управления оккупированными областями Европы, Третий рейх придумал характерную смесь различных мер
[736]. В то время как некоторые области, такие как Западная Польша и небольшие части Восточной Франции и Бельгии были включены непосредственно в состав рейха, другие, предназначенные для более позднего поглощения, как Эльзас-Лотарингия, Люксембург или Белосток, были переданы в ведение гаулейтера прилегающих к ним территорий. Третья категория, с несколько неопределенным статусом, включала имперский протекторат Богемии и Моравии и имперские комиссариаты Украина и Остланд (Прибалтика и Белоруссия); они управлялись специально созданной немецкой администрацией, хотя в управлении протекторатом принимали участие и довольно много чехов. В других странах, находящихся под немецкой оккупацией и считавшихся стратегически важными, — таких как Бельгия, Франция или Греция, была учреждена военная администрация; страны, считавшиеся, «германскими», т.е. Норвегия, Дания и Нидерланды, управлялись особым имперским комиссаром, при этом в администрации местные уроженцы были представлены в максимальной степени. Только в Норвегии был назначен фашистский руководитель, хотя в другом, номинально независимом, государстве, вишистской Франции, появился целый режим, который носил отчетливо фашистские черты. Пятая категория состояла из государств-сателлитов, таких как Хорватия или Словакия, где было введено ограниченное немецкое военное присутствие. Наконец, были страны-союзники Германии, в частности, Венгрия, Италия и Румыния, в которых ощущалось немецкое влияние, но не было немецкого присутствия. Ситуация, однако, была нестабильной, она менялась частично в результате смены боевой обстановки, а частично зависела от местных условий; поэтому указанные выше страны иногда перемещались из одной категории в другую
[737].
