Все же попытки выявить квалифицированную рабочую силу для направления в военную промышленность были не слишком успешны. К декабрю 1940 г. более половины военнопленных использовались, как и поляки, в сельском хозяйстве. Дефицит должен был быть восполнен гражданскими добровольцами. Они брались на работу из оккупированных западных стран и из государств-союзников; и их заработная плаза и условия труда предполагались, хотя бы теоретически, такими же, как у немецких рабочих. К октябрю 1941 г. в Германии работало 300 000 гражданских лиц из западных стран, 270 000 из Италии, 80 000 из Словакии и 35 000 из Венгрии. Итальянцы со своими извечными жалобами на немецкую пищу и разгульным поведением по вечерам быстро лишили себя популярности, в то время как получаемые ими привилегии вызывали жгучее негодование среди коренных немцев. При этом иностранные рабочие не оправдывали надежд своих работодателей. Большинство из них, по жалобам Службы безопасности СС, вкладывало в работу крайне мало усилий. Причина представлялась очевидной: их заработная плата удерживалась на более низком уровне, чем у немцев, и не была привязана к результатам труда
[664].
Вторжение в Советский Союз, однако, добавило новое измерение в понятие внедрения и расстановки иностранной рабочей силы. Гитлер, Геринг и экономические управленцы рейха, как мы уже смогли убедиться, к людям с территорий, оккупированных во время операции «Барбаросса», начали относиться как к расходному материалу. Они считали, что победа наступит скоро и, таким образом, их рабочая сила не понадобится. К октябрю 1941 г., однако, стало ясно, что в этот год победы ждать явно не приходится, и немецкие промышленники принялись оказывать давление на режим, требуя, чтобы военнопленных из числа красноармейцев направляли, например, в шахты, где острая нехватка трудовых ресурсов вызвала существенное падение производства. 31 октября 1941 г. Гитлер приказал отправлять русских военнопленных на принудительные работы. Использование их в качестве неквалифицированной рабочей силы позволило бы перебросить квалифицированных немецких рабочих в те отрасли, где они были больше всего необходимы
[665]. Очень многие советские военнопленные к тому времени погибли, однако и условия содержания остальных были настолько плохими, что лишь 5% из 3 350 000 военнопленных из частей Красной Армии, захваченных к концу марта 1942 г., фактически использовались в качестве рабочей силы
[666]. Таким образом, проблема вербовки гражданских лиц приобрела еще более неотложный характер.
Применяя смесь из рекламы и стимулов, с одной стороны, и принуждения и террора — с другой, гражданские и военные власти Германии на оккупированных восточных территориях начали широкую кампанию по вербовке на работу гражданских рабочих. Отряды по вербовке «добровольцев» разъезжали по сельской местности и арестовывали молодых, здоровых мужчин и женщин или, если те скрывались от преследования, угрожали расправой их родным и близким, вынуждая сдаться. К концу ноября 1942 г. Заукель заявлял, что определил на работы более полутора миллиона дополнительных иностранных рабочих, доведя их общее количество почти до 5,75 млн. Многие из них, особенно выходцы с Запада, работали по шестимесячным контрактам, и вышеупомянутая пропорция едва ли внушает доверие. Фактическое число иностранных рабочих (включая военнопленных), которые использовались в Германии в ноябре 1942 г., составляло не более 4 665 000. Это было существенным достижением Заукеля
[667]. Но все же недостаточным. К 1942 г. боевые действия на Востоке уже вполне определенно приобрели характер войны на истощение, которой Гитлер так стремился избежать. С июня 1941 по май 1944 г. ежемесячные потери немецких во-оружейных сил убитыми на Восточном фронте составляли в среднем 60 000 человек. Кроме того, сотни тысяч были выведены из строя из-за ранений, болезней, либо попав в плен к русским
[668]. Заменить их было отнюдь не легко. Еще почти миллион новичков вермахт получил в 1942 г. за счет снижения нижней планки призывного возраста; еще 200 000 человек были призваны в армию с рабочих мест в военной промышленности, хотя ранее были освобождены от воинской повинности; повышение призывного возраста для набора в армию мужчин средних лет также было вызвано крайней необходимостью. Но эти меры, в свою очередь, усугубляли и без того существующую нехватку рабочей силы в военной промышленности и в сельском хозяйстве
[669].
Чем больше немецких солдат погибало на Восточном фронте, тем больше новых групп ранее не подлежащих призыву немцев, занятых в военной промышленности, направлялось на службу в армию, а следовательно, в промышленности нужно было заменить отбывающих служащих новыми когортами иностранных рабочих. Не желая оскорбить общественное мнение в Германии путем увеличения заработной платы и условий труда для иностранных рабочих, режим даже на Западе переходил к все более и более принудительным методам. 6 июня 1942 г. Гитлер договорился с Пьером Лавалем, премьер-министром вишистского правительства, о том, что отпустит на свободу 50 000 пленных французов в обмен на отправку 150 000 гражданских рабочих в Германию; эти цифры впоследствии были значительно увеличены. В начале 1942 г. Заукель потребовал, чтобы треть всех французских слесарей и механиков, всего около 150 000 квалифицированных рабочих, была перемещена в Германию, наряду с четвертью миллиона других рабочих. К декабрю 1943 г. в Германии было задействовано более 666 000 французских рабочих, а также 223 000 бельгийских и 274 000 голландских. Чем более решительно Заукель перебрасывает рабочих с французских заводов, тем труднее становится поддерживать планы производства боеприпасов и снаряжения для немецкой военной экономики. Усиление принуждения привело к растущему сопротивлению, так же, как это ранее произошло в Польше
[670].
Масштабы для принудительной вербовки на Востоке были значительно шире, чем на Западе. Поскольку боевая обстановка на Восточном фронте осложнилась, армия, оккупационные власти и СС, отбросив малейшие сомнения, приступили к масштабной вербовке местных жителей для рабочей силы. Выступая с речью в Познани в октябре 1943 г., Генрих Гиммлер заявил: «Умрут ли от истощения 10 000 русских женщин при строительстве противотанковых рвов, интересует меня лишь в том смысле, что этот ров будет вырыт для Германии».
[671] Части СС сжигали дотла целые деревни, если молодежь уклонялась от трудовой повинности; они хватали потенциальных рабочих прямо на улицах, брали других людей в заложники, добиваясь, чтобы к ним явились подходящие кандидаты для отправки на принудительные работы — они предпринимали любые меры, чтобы добиться своих целей. Тем временем военные власти на Востоке разработали план по захвату 50 000 детей в возрасте от 10 до 14 лет для участия в строительных работах для немецких военно-воздушных сил или для высылки в Германию — работы на военных предприятиях. Подобными методами число иностранных рабочих из оккупированных областей Советского Союза было доведено к осени 1944 г. до более чем 2,8 млн, включая свыше 600 000 военнопленных. К этому времени в рейхе в целом находилось до 8 млн иностранных рабочих. В сельском хозяйстве 46% занятых были иностранными гражданами, на шахтах — 33%, в металлургической промышленности — 30%, в строительстве — 32%, в химической промышленности — 28%, на транспорте — 26%. В заключительный год войны более четверти рабочей силы в Германии состояло из граждан других стран
[672].
