С учетом всего этого немецкое государство во главу угла поставило безжалостную эксплуатацию. Некоторые экономисты, такие как Отто Бройтигам, занимавший высокий пост в Имперском министерстве оккупированных восточных территорий Розенберга, полагали, что Германия, возможно, почерпнула бы гораздо больше из экономических систем покоренных стран, и прежде всего в Восточной Европе, если бы ее лидеры следовали идеям совместного экономического Нового порядка в Европе, а не политике расового подчинения, притеснения и массовых убийств
[645]. Некоторые бизнесмены и капиталисты, возможно, так и думали, но в целом они поддержали политику режима по отношению к покоренным народам как нечто данное и стремились извлечь из этого все, что можно. По словам сосланного политика и ученого Франца Ноймана, это была административно-командная экономика, т.е. капиталистическая рыночная экономика, все более и более подвергаемая руководству и контролю свыше
[646]. Была ли она чем-то другим? Отходила ли нацистская экономика от капитализма свободного предпринимательства в целом? Нет сомнения, что в ходе войны режим навязчиво вмешивался в экономику; и степень такого вмешательства намного превосходила простое регулирование в определенных направлениях, либо загоняла ее в рамки политического контекста глобальной войны. Ценовой и валютный контроль, регулирование рабочей силы и распределение сырья, лимитирование дивидендов, принудительное нормирование, постановка и снятие производственных целей и прочие меры произвели разительную деформацию рынка. Обширное увеличение военных расходов государства исказило рынок, отделяя ресурсы от производства товаров народного потребления и привязывая их к выпуску вооружений и продукции тяжелой промышленности. Таким образом, промышленность все более и более служила целям и интересам идеологизированного политического режима
[647].
Кроме того, с течением времени к государству и партии отходила все большая доля немецкой экономики. Фактически вся газетная и журнальная отрасли перед войной уже оказались в собственности нацистов. Другие СМИ, включая киностудии и книжные издательства, также в значительной степени принадлежали отделениям нацистской партии. В некоторых областях, таких как Тюрингия, региональные партийные боссы смогли прибрать к рукам ведущие отрасли. После 1939 г. государство или партийные агентства захватили компании, владельцы которых были гражданами стран, находившихся в состоянии войны с Германией, а ариизация еврейских фирм в оккупированных странах обеспечила в этом смысле еще большие возможности. Управляемые государством «Имперские заводы Германа Геринга» раскинули свои «щупальца» еще дальше. Главное административно-хозяйственное управление СС под руководством Освальда Поля внедрилось в сложную сеть фирм, охватывающих удивительное разнообразие областей. Холдинговая компания, учрежденная Полем в 1940 г., так называемое «Немецкое экономическое предприятие» (Deutscher Wirtschaftsbetrieb), владела, сдавала в аренду и эффективно управляла жилищно-строительными корпорациями, мебельными предприятиями, производителями керамики и цемента, каменоломнями, производством боеприпасов, предприятиями деревообрабатывающей промышленности, текстильными фабриками, издательствами и многими другими предприятиями. Часто здесь пересекались личные, притом довольно эксцентричные интересы Генриха Гиммлера. Так, например, Гиммлер был озабочен проблемой уменьшения потребления алкоголя в Германии и особенно в СС. Для этого он в Бад-Нойяре учредил компанию «Апполинарис» по производству минеральной воды. До войны она находилась в собственности англичан, а теперь сдавалась в аренду со стороны ее немецких опекунов холдинговой компании СС, получив в награду крупный контракт на поставку минеральной воды СС. Управляющего выгнать было нельзя, но он был вынужден работать с представителем СС, предоставив тому значительные полномочия. Другие компании попадали в прямую собственность СС. В результате таких мероприятий экономическая империя СС разрасталась очень быстро
[648]. В то же самое время, однако, у нее не было ясной концепции собственной роли. Она просто росла случайным образом, как свидетельствует пример той же компании «Апполинарис». Доминирование немецкой экономики также не являлось существенной целью СС; на первом месте всегда выступали безопасность и расовая политика
[649]. И действительно, за последние два года войны эти последние цели вытеснили экономические амбиции СС на второй план
[650].
Какими бы удивительными или необычными ни были эти события, они мало что могли изменить в том, что Германия по-прежнему являлась страной с капиталистической экономикой, где доминировали частные предприятия. Регулирование было распространено широко, носило весьма навязчивый характер, но оно осуществлялось многими различными, зачастую конкурирующими учреждениями и организациями
[651]. Промышленным управленцам и руководителям предприятий удалось, по крайней мере, сохранить хоть немного свободы действий, но они четко осознавали, что по ходу войны их автономия все больше ограничивалась наряду с самой рыночной экономикой, и были озабочены тем, что рано или поздно режим перейдет к «целиком социалистическому» государственному регулированию экономики. Йозеф Геббельс, общепризнанный «социалист», в этом отношении считался настоящим чудовищем, но и растущие экономические империи СС и заводы Геринга, среди прочих, тоже являлись причиной немалого беспокойства. Такие предприятия заставили множество бизнесменов и промышленников максимально сотрудничать с режимом, и те соглашались, считая, что это оградит их от еще более решительных вторжений в их полномочия по принятию решений
[652].
Таким образом, управляющие, руководители и президенты компаний весьма хотели использовать в собственных интересах множество стимулов, предлагаемых государством; при этом наиболее привлекательными и прибыльными являлись военные заказы. Немецкие фирмы извлекли выгоду и из деятельности СС. «Дрезденер банк», например, выпустил для СС кредиты, и многие младшие банковские чины были введены в офицерский состав организации. Услуги банка для СС включали в себя предоставление займов для строительных работ в Заксенхаузене и финансирование строительства крематория II в Освенциме
[653]. «Гута», маленькая фирма, производившая газовые фургоны, в которых убивали евреев в Чельмно и прочих местах, инженерная компания «Топф и Сыновья», построившая газовые камеры в Освенциме, и многие другие фирмы с готовностью получали прибыль от этого жуткого бизнеса. Некоторые фирмы, вроде той, которая поставляла газ «Циклон-Б» в Освенцим, возможно, и не сознавали, на какие цели идет их продукция, но в большинстве случаев это было слишком очевидно. У фирм, занимавшихся обработкой золота с зубных протезов, извлеченных из трупов евреев, убитых в Освенциме и других концлагерях, едва ли могли возникать хоть какие-то сомнения относительно их происхождения. Собранные в лагерях протезы отправляли на очистительный завод, которым управляет находящаяся во Франкфурте фирма «Де-гусса», ведущая компания Германии по обработке драгоценных металлов. Золото плавилось в слитки, из него потом изготавливались украшения. В целом, по некоторым оценкам, в период с 1939 по 1945 г. на грабежах евреев «Дегусса» заработала около 2 млн рейхсмарок; 95% процентов обработанного золота фирмы между 1940 и 1944 гг. поступило из концлагерей
[654]. «Дегусса» зарабатывала огромные прибыли, продавая золото через Рейхсбанк финансовым компаниям, таким как «Дойче банк»
[655]; происхождение большой части золота было очевидно для тех, кто занимался его обработкой. По воспоминаниям одного из рабочих, протезы поступали на фабрику «Дегусса» для обработки в состоянии, которое не оставляло никаких сомнений в их происхождении: «Коронки и мосты были недавно сняты с зубов... Создавалось такое впечатление, что их только что выдрали, выломали изо рта. В коронках даже оставались зубы, иногда со следами крови и кусочками десен»
[656].
