Книга Ученик якудзы, страница 24. Автор книги Дмитрий Силлов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ученик якудзы»

Cтраница 24

«Во гад, мальцов лупит», — дернулся было Виктор… но тут же остановился.

Старший из пацанов с трудом поднялся с земли и снова склонился в почтительном поклоне. Младший явно готов был зареветь, но, глядя на старшего, пересилил себя и, не отнимая ладони от уха, повторил его движение.

Однако лысого пацаны больше не интересовали. Он подошел к женщинам.

Одна из них уже расстегнула лямки рюкзачка и протянула ему голого ребенка. Вторая все еще возилась с кнопочками и замками, бросая на японца виноватые взгляды.

Японец невозмутимо принял предложенное, повертел мальца, словно куклу, несильно хлопнул по заднице, послушал, как тот орет, заходясь слезами, после чего покачал головой и вернул ребенка женщине.

Вторая мамаша наконец справилась с рюкзаком и передала лысому с рук на руки свое чадо.

Японец повторил манипуляции. На что чадо, возмущенно заорав, треснуло кулачком по жесткой ладони.

Лысый удовлетворенно кивнул, повернулся спиной к женщине и, ни слова ни говоря, направился обратно к воротам. Чадо продолжало истошно орать. Да тут, пожалуй, и взрослый заорет, если его нести головой вниз, словно курицу, держа при этом за одну ногу.

Но не сказать, что осиротевшая мамаша сильно убивалась по поводу незавидной судьбы своего отпрыска. Скорее наоборот. Ее лицо сияло радостью, чего нельзя было сказать о второй женщине. Горестно вздохнув, она затолкала своего менее удачливого дитятю обратно в рюкзак, повернулась и пошла обратно.

Виктор, слегка обалдевший от столь стремительной череды событий, наконец, очнулся:

— Это!.. Гхм… Слышь, мужик!

Но «мужик» уже скрылся за дверью. Тонко взвизгнула задвижка с обратной стороны, и отдаляющиеся вопли младенца лишний раз подтвердили, что Виктора никто за дверью не ждет и не думает напряженно — пустить ли за дверь иностранного гражданина Савельева, или повременить немного для придания моменту пущей важности.

Сзади заржали пацаны. Виктор обернулся.

Ухо младшего горело и наливалось красным. Лицо старшего отдавало зеленым, и дышать ему, похоже, было все еще слегка затруднительно. Что тем не менее не сказывалось на его способности ржать, скаля неестественно белые зубы.

— Гайдзин, — сказал, словно выплюнул, младший.

— Катаги [16] ,— уточнил старший — и закашлялся.

Что такое «гайдзин» и «катаги» Виктор не знал, но понял, что вряд ли «добро пожаловать». Отчего страшно захотелось добавить старшему пацану по блестящим зубам, а младшему — ботинком под зад.

Старший что-то почувствовал. Откашлявшись, он сощурил и без того узкие глаза и сноровисто сунул правую руку в карман.

Виктор напрягся. Однако меньший пацан что-то быстро сказал старшему, и тот, напоследок смерив Виктора взглядом с головы до ног, повернулся и направился прямиком в лес. Рядом с ним шагал младший, что-то горячо рассказывая и размахивая руками. Судя по жестам, он вновь остро переживал перепитии произошедшего.

Пацаны скрылись за деревьями. Женщины ушли вниз по тропинке. Виктор остался один.

— Ну ни фига себе сходил за хлебушком! — пробормотал он.

И задумался.

Думы были невеселые. Людей вокруг — никого, да даже если бы и были, все равно спросить куда идти не получится. Потому как из японского кроме «кумитэ», «сэнсэй» и «йоко-гири», чудом уцелевших в памяти после доармейского каратэ, в голове было практически стерильно.

Но, с другой стороны, везли ж его зачем-то за тридевять земель? И не для того, наверно, чтобы сбросить около каменного забора, за который страстно желают попасть некоторые японские граждане.

Везти-то везли — и куда привезли?

Виктор смерил взглядом древнюю кладку стены и вделанные в нее ворота, словно сошедшие со старинного японского рисунка. Если б не куртки пацанов, рюкзачки женщин для переноски морозоустойчивых спиногрызов и не едва приметный красный глазок видеокамеры над воротами, вполне можно было подумать, что Виктор, словно персонаж одного из современных литературных подражаний бессмертному творению Марка Твена «Янки при дворе короля Артура», похожих один на другого как однояйцевые близнецы, угодил прямо с аэропорта в средневековую Японию.

Но вышеназванные детали убеждали в обратном. И стена, и лес, и лысый дядька с садистскими замашками — все было объективной реальностью, данной нам в самых что ни на есть неприятных ощущениях.

А между тем дело шло к вечеру.

Солнце помаленьку спускалось за верхушки японских елок. И вокруг стало заметно холоднее.

Ночевать под стеной Виктору совсем не улыбалось. В куртке, пусть даже утепленной, пожалуй, до утра дуба дашь, не дождавшись из-за ворот учителя, мудрого аки Конфуций, лысого словно коленка и — Виктор вспомнил младенца, болтающегося вниз головой, — беспредельного настолько, что любой самый отмороженный браток содрогнется.

В лесной чаще, в той стороне, куда ушли пацаны, забрезжил огонек.

Виктор раздумывал недолго. Тем более что от ворот в том направлении вела едва заметная в сумерках тропинка.

— Значит, нам туда дорога, — задумчиво констатировал Виктор, направляясь вглубь леса.

Дорога оказалась недолгой. Тропинка вывела на довольно просторную, идеально круглую поляну, посреди которой стояла… беседка не беседка, навес не навес, а так, ни пойми что. Такая же крыша, как над воротами в оставшейся позади стене, только чуть пошире, покоилась на четырех деревянных, почерневших от времени столбах. Рядом с беседкой стояла вполне современная пластиковая кабинка, не оставлявшая сомнений в ее предназначении. У одного из столбов, подпиравших крышу, имелась стопка аккуратно сложенных дощечек.

Под навесом около миниатюрного костра сидели, поджав под себя ноги, знакомые пацаны. Костер был разведен под черной от сажи металлической табуреткой, ножки которой были врыты в землю, утоптанную не одним поколением японских граждан, страждущих попасть за ворота в каменной стене.

Пацаны на появление Виктора никак не отреагировали. Они ковырялись деревянными палочками в большой чашке, стоящей на табуретке, и, время от времени доставая оттуда куски какой-то снеди, отправляли их в рот.

Полюбовавшись на эту идиллию, Виктор решил, что вряд ли пацаны приволокли сюда все эти удобства на своем горбу, и что предназначены они, скорее всего, для всех тех сумасшедших, кому не терпится найти приключений на свою голову по ту сторону стены. Потому, ничтоже сумняшеся, он вошел под навес и, усевшись прямо на землю около табуретки, протянул руки прямо под нее, засунув окоченевшие пальцы чуть не прямо в костер, — задубели они до невозможности.

Пацаны и на это не отреагировали. Они были заняты поеданием ужина, пахнущего, кстати, как-то не слишком аппетитно. Только старший пару раз метнул в сторону Виктора взгляды, полные презрения, но тому на эти взгляды было глубоко наплевать. И действительно — кого колышет мнение какого-то иностранного тинейджера? Пусть себе зыркает, его дело.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация