— Год назад писал! Фото присылал с Кавказа своего! Деньги! А потом перестал и чистеньким решил остаться! К семье вернулся! Пусть в глаза мне посмотрит и скажет, что от Васьки отказался! Сволочь! Тварь! Теперь, видите ли, Васька не его!
— Вы… вы говорили, что не видели его и…
— Мало ли, что я говорила! Я что, обязана тебе все рассказывать?! Он просил не говорить! Ты ж его мертвым считала! Так и должно было быть! А теперь домой его принесло! Где он? Отвечай! Я в глаза ему посмотреть хочу!»
Фото присылал и деньги… фото и деньги. Нееет, это не может быть правдой.
— Он исчез из поля зрения где-то год назад, а вот теперь объявился. Как герой. И мы так ничего и не узнали, если бы не случай… Если бы не изъятые у одного из террористов важные документы с именами и фамилиями членов организации.
Я всхлипывала и держала стакан обеими руками. Я не хотела верить в весь этот ужас, что он мне рассказывал. Сергей не может быть убийцей. Не может. Только не он. Я же видела его глаза, смотрела в них. Это не глаза убийцы.
— После суда вам лучше будет переехать вместе с сыном. Я помогу найти съемное жилье. Пока продадите квартиру.
— Зззачем?
— Семьи убитых… вам могут начать мстить. У вас ребенок, оно вам надо?
— Я… я не верю, что Сергей это сделал! Не верю!
Я бросилась к нему, цепляясь за руку, сдавливая локоть мужчины и ловя его взгляд своими ослепшими глазами, из которых непрерывно текли слезы.
— Конечно, вы не верите…
Павлов кивнул головой и тяжело вздохнул.
— Я найму адвоката, и мы будем бороться.
— Да, ему нужен хороший адвокат. Поищите, кто возьмется за это дело. Наши… не станут марать руки. Предателей мало кто хочет защищать. Я искренне вам сочувствую и понимаю, что вы ни в чем не виноваты. Я очень хочу вам помочь.
— А я хочу помочь моему мужу! Я уверена — он ни в чем не виноват! Он же был в плену! Он герой! Слышите?!
Сотовый генерала зазвонил, и он приподнял указательный палец, словно прося у меня минутку.
— Да! Я слышу! Понял! Сейчас приду!
Потом повернулся ко мне.
— Да, он был в плену. Там не курорт. Там страшно, голодно и очень больно, и многие ломаются. Это не оправдание. Это просто голый факт. Простите, Катенька. Мне нужно срочно отойти на полчасика-час. Подождите меня в кабинете, подумаем насчет жилья и чем я еще смогу вам помочь… У меня дочка такая возрастом, как вы, и ее тоже зовут Катя.
Я кивнула и сделала глоток воды, ударяясь зубами о край стакана.
Все, что он сказал, не может быть о моем Сергее. Это кто-то другой. Кто-то, похожий на него, кто-то… притворился им и…
Только внутри все орало, что, скорее всего, так и есть, что, скорее всего, это я не хочу верить.
Поставила стакан на стол, вздрагивая всем телом от невозможности успокоиться. Ноги ватные, руки как плети и пальцы не слушаются. На столе у генерала лежат папки с личными делами военных. Не знаю почему, я как в тумане потянулась к ним. Листая страницы, просматривая фотографии. Наверное, чтобы чем-то себя занять. Глаза автоматически читают личную информацию. Вес, рост, имя, особые приметы…
Пока вдруг не прочла «тонкий шрам на левом бедре в виде полутреугольника от пореза ножом»
И перед глазами бедро Сергея. Шрам… полутреугольник, слева, такой застарелый, белесый. И мои сомнения. Я ведь помнила, что он… он должен был быть справа. И… немного другой. Более вдавленный, длинный и полукруглый…
«— Огнев… у тебя кожа, как у девчонки, так не честно. На тебе и родинок почти нет.
— Ничего, когда сдохну, по татухе опознаешь.
— Тьфу на тебя! Дурак! Ну ты и дурак!
— Или по шраму. Вот здесь…
Мы только вылезли из речки и лежали на полотенце на теплом песке. До нашей свадьбы оставалось несколько дней. Я была счастлива, и мне казалось, что солнце светит только для нас.
Он взял мою руку и положил к себе на правое бедро. Мои пальцы нащупали шероховатый длинный шрам.
— Что это?
— Упал на консервную банку. Кровищи было море. В прошлом году мы с пацанами пьяные были вдрызг. Гуляли по набережной, я сцепился с каким-то козлом. Нас разнимали, но мы все равно успели друг другу начистить морды. Я тогда упал и боком на банку. Какой-то придурок рыбак оставил с прикормкой. Думали, вообще вену распорол, ан нет — пронесло. Зато остался боевой шрам. Только ты никому не говори, что от банки… пусть думают, что меня ножом пырнули.
Пальцы шрам не нашли. Они трогали кожу, искали, скользили и… не находили. У меня дух перехватило, и сердце гулко забилось в груди. Наверное, я сильно напряглась. Настолько сильно, что он почувствовал и, перехватив мою руку, придавил к груди.
— В чем дело? Что такое?
Полуповернул ко мне голову, и мне стали видны его длинные ресницы и острая скула, покрытая аккуратной щетиной. А меня колотит, сводит скулы от панического ощущения разрушающегося спокойствия.
— Твой шрам… я… я точно помню, что у тебя на этом бедре был шрам, а теперь его нет».
Тряхнула головой и посмотрела в начало анкеты. Фото отсутствует. Его словно вырвали оттуда, и видны остатки фотобумаги и клея. Анкету заполняли от руки. Виден чей-то отрывистый, корявый почерк. Мне представился молодой человек с нервными длинными пальцами, заполняющий бумажки с равнодушным видом. Некто, наподобие того охранника внизу, которому на все плевать.
Пробежалась взглядом по анкете. Не знаю зачем. Как будто что-то толкнуло прочесть внимательно именно ее.
Имя: Сергей Николаевич Орлов
Рост: 187 сантиметров
Вес: 85 килограммов
Учился в военном училище номер **** по адресу: улица Свердлова 55/2
Я резко захлопнула папку и схватилась за стол, наклонилась вперед, борясь с приступом едкой тошноты и потемнения в глазах. Рост метр восемьдесят семь сантиметров? А… а у Сергея рост был метр девяносто два. Я точно помню. Ему штаны со свадебного костюма не могли подобрать. Все короткие были. Из-за этого костюм взяли не светло-серый, как нравился мне, а черный. Потому что покупали готовый, на отшив у нас денег не было. Я тогда еще отпарывала снизу и заново подшивала штанины, чтоб длиннее казались, и утюжила, чтоб полоска загиба на осталась.
И тошнит все сильнее, до холодного пота и звона в ушах. С трудом на ногах стою. Тут и размер костюма вспомнился, и виски… Холодно мне и очень страшно. По коже расползлись мурашки, и пальцы мелко дрожат. Правда, оказывается, может пугать намного сильнее лжи. А я была обязана услышать правду.
Схватила сумочку и, шатаясь, вышла из кабинета, потом вниз по ступенькам, как пьяная. Поймала такси и сказала, не узнавая свой голос:
