— Я знаю… — Горацио смущенно улыбнулся.
Я изумленно на него уставился.
— Ты знаешь «Жирного пальца»? Но откуда?
— Я бухгалтер — он бухгалтер, — Горацио пожал плечами. — Мы общаемся с ним.
— Твою мать… — ругательство вырвалось из меня само по себе.
Я в свое время потратил кучу денег и времени, чтобы выйти на Гузика, а этот мудак оказывается, приятельствует с ним и молчит, сука такая.
— Вот только, я же его подставляю, — спохватился Роббинс. — И совсем не уверен, что такой мой поступок в его отношении будет порядочным. Пообещайте, что не будете убивать Джека.
— Он не умрет, — быстро пообещал я. — Рассказывай, иначе я сам тебя подставлю.
— Вот так он всегда… — грустно пожаловался Моране чернокожий. — Вроде нормальный, а потом его улыбочка и чувствуешь себя словно на эшафоте.
Мора в ответ холодно улыбнулась и не менее холодно ответила Горацио.
— Бенни — это Бенни, его уже не переделаешь. Остается только принять его таким как он есть. Так что поспеши, загорелый.
Я еще раз подумал, что моя оговорка во время знакомства Мораны с Фредди, была совсем не оговоркой.
Инструктаж продлился далеко за полночь, а потом я определил спальное место для детектива, а сам убрался в мансарду, в свой кабинет, на диванчик.
Почему не пошел спать к русской ирландке?
Да боялся просто. Без вопросов не обойдется, а отвечать не хочется.
Но одним оставался недолго, только прилег на диван, как пришла Морана.
— Сбежал? — она повела плечиками, сбрасывая халат и с наслаждением потянулась, закинув руки за голову. — Не переживай, я все понимаю…
Я молчал, завороженно смотря на обнаженное тело русской ирландки. Лунный свет из окошка, делал Морану похожей на прекрасную, волшебную фею.
— Я подожду, пока ты будешь готов… — Мора стала на колени возле дивана и мотнула головой, проведя волосами по моей груди и лицу.
Я с трудом выдавил из себя.
— К чему готов?
— Как к чему? — русская ирландка хихикнула. — Сделать мне предложение по всем правилам. Ну, чего лежишь? Показывай как ты меня любишь…
Глава 17
Фредди не обманул, ровно через два дня я уже знал все о Джонни Торрио и госпитале, в котором он лежал. Однако дело оказалось далеко тами простым, как я рассчитывал. Торрио лежал в госпитале Майкла Риза, в отдельном флигеле, занимал весь этаж, к нему пускали только лечащих врачей и проверенный персонал, а возле палаты и на входе во флигель торчала круглосуточная вооруженная охрана.
Рекогносцировка на месте подтвердила опасения — с налета грохнуть Торрио, да еще без лишнего шума, почти не представлялось возможным, а громкая и масштабная операция грозила большими осложнениями. Во-первых, рядом, буквально в полусотне метров, располагался полицейский участок, во-вторых — могли погибнуть мирные люди, коих в госпитале, хоть пруд пруди, в-третьих — при открытом нападении, с большой вероятностью, Джонни успевали эвакуировать в основной корпус больницы, в-четвертых — у меня не хватало квалифицированного личного состава для такой операции, а привлечение боевиков Патрика Уолша, грозило разоблачением, ведь по плану смерть Торрио должны были свалить на ирландские банды. В общем — сплошные трудности, или, как говорил мой папаша — сплошной головняк.
Поэтому пришлось поломать голову, но в итоге, план сложился, после чего мы дружно устроились на работу. Все кроме Сопли — этот хитрый еврейский детектив-ренегат отмазался тем, что часто наведывался в госпиталь по службе и его морда там примелькалась. Впрочем, без дела он все-равно не остался.
— Это вам не баб за сиськи дергать, говнюки! — жирный, неряшливый толстяк в замасленном рабочем комбинезоне, важно ткнул пальцем в грязный потолок.
— Ага… — дружно согласились мы с Горацио, а я вдобавок услужливо подлил самогона в жестяную кружку толстяка.
— Потому что без… — Том Хопкинс, бригадир смены сантехников и водопроводчиков госпиталя, шумно отхлебнул сивухи и озадаченно поскреб пальцами небритый подбородок.
— Без воды… — робко подсказал чернокожий бухгалтер.
— О! — обрадовался бригадир. — Шаришь, чернозадая обезьяна. Потому что без воды, как говорится, не туда и не сюда. — Хопкинс дохлебал самогон, громко рыгнул, боком повалился на тюфяк и оттуда, повелительно махнув рукой, приказал нам: — Работать, бездельники, работать! Пшли, засранцы. Эй, как там тебя? Обезьяну с собой прихвати… э-э-эм… проверьте все коммуникации… живо…
Я дождался пока он захрапит, приладил на голову вязаную шапочку, встал и поднял увесистый ящик с инструментами.
— Свинья… — обиженно шепнул Горацио, укоризненно смотря на задремавшего бригадира.
В заплатанном рабочем комбинезоне и фуфайке, чернокожий бухгалтер выглядел точь-в-точь, как подавляющее большинство своих соплеменников в Чикаго, однако постоянно кислое, оскорбленное выражение на черной морде, выдавало в нем интеллигента. Как бы странно это не звучало, такие тоже встречаются среди чернокожего населения Америки.
Мое перевоплощение заключалось в недельной щетине и рабочей одежде, и теперь я тоже стал полностью походить на рабочую прослойку населения — так что разоблачения можно было не бояться.
— На выход…
Горацио страдальчески скривился и с кряхтеньем взвалил на плечо здоровенный разводной ключ.
Я критические его осмотрел, зачерпнул из банки солидола, мазнул чернокожего по физиономии, после чего толчком направил новоиспеченного сантехника к выходу из подвальчика.
С утра выпал снег, парк вокруг госпиталя сразу стал выглядеть празднично и нарядно, правда слоняющиеся по нем сестры с пациентами в больничных креслах-каталках и кружившиеся над деревьями вороны, сильно портили впечатление, возвращая атмосферу страдания и безысходности.
Я затянулся последний раз и щелчком отправил самокрутку в урну.
— Ну что мой друг, Горацио, нас ждут великие…
Договорить не дал толстенький молодой мужик в отглаженном белом халате и круглых очках на курносом, мясистом носу.
— Кто такие? Почему без дела слоняетесь? — презрительно и напыщенно забрюзжал он. — Заняться нечем, лентяи?
Пришлось изобразить на морде почтительное внимание.
— Совсем разболтались рабочие… — доктор смерил нас уничижительным взглядом, пошел в сторону флигеля в котором лежал Торрио и не оборачиваясь махнул рукой. — Идите за мной, иначе я позабочусь, чтобы вас с треском выперли с работы! Живо, не отставайте…
— Как прикажете, — я почтительно поклонился и пошел за ним.
— Белая свинья, — прошептал Горацио, скривился, словно нажрался лайма и украдкой сплюнул.
Возле входа в отделение, толстячок остановился.
