— Я-то прощу… Подумаешь, подруге ничего не сказала… дело житейское, когда мужик все мысли занял, — бурчала Люся с издевкой. — Но родителям! Родителям-то надо было сказать!
А вот и худшее. Я невольно села, вытянувшись в струну. Под ложечкой засосало.
— Я собиралась… — пробормотала я, не представляя, как выкручиваться.
— Сегодня утром видела твоих маму и папу. Так они тебя знать не хотят. Я к ним подошла поговорить, а они так прямо и сказали, что никакой Дианы не знают. Нет у них никакой дочери. Представляешь, как обиделись? И на меня смотрели, как на спятившую…
Осознание того, что произошло, огрело меня по голове бетонной плитой. Они не обиделись. Бас стер им воспоминания обо мне. И шикарно все мне преподнес через подругу.
Смартфон задрожал в руке. Под ресницами защипала соленая влага.
— Когда я прилечу, все объясню. Еще раз прости, — еле выдавила я из себя, откинула потухший смартфон в сторону и вскочила с кровати.
Бас повернулся ко мне с невозмутимостью на лице, с таким же безразличием отреагировал, когда я на взводе бросилась на него с кулаками. Треснула по его груди, точно по каменной плите, и скривилась от боли, прижимая к себе ушибленный кулак.
— Если будешь покорной, через месяц все вернется на круги своя. Но еще одна выходка — и о тебе забудут навсегда: родители, друзья, знакомые.
Мои руки безвольно опустились. Он прав, чертовски был прав вчера. Ничего больше не хочу о нем знать. Он худший человек на Земле.
— Я вас ненавижу! — вопила я и слезы стекали по щекам горячими дорожками. — От всей души! Да чтоб ваш огонь в конце концов вас сожрал!
На его безупречно красивом лице не дрогнул ни один мускул. Бездушная сволочь. Пусть у меня сердце остановится в следующий раз, едва возникнет желание хоть каплю его пожалеть!
Он крепко стиснул мою руку за локоть, достал из кармана тонкий шприц и вогнал мне иглу в мышцу. Двигался с нечеловеческой скоростью. Миг — и вспыхнула боль от укола. Я дернулась, а шприц уже спрятался в карман. Я в шоке хлопала ресницами, не понимая, как так шустро меня обработали, а я не успела помешать?
— Это успокоительное, — пояснил Бас и отпустил руку. — Вечером важное мероприятие. Мне нужна жена улыбчивая и уравновешенная, без красных глаз и без дрожащих рук.
Неудержимая волна смывала злость, обиду, гасила закоротившие нервы, оставляла после себя тихое опустошение. Сердце замедляло стук. Ошеломленная, я ступила назад.
Как у него все ловко схвачено. Бушующее море мыслей улеглось в штиль. Яснее, чем прежде, я увидела единственный выход — терпеть, слушаться, повиноваться, пока не истечет месяц. Увидела — и пошла в противоположную сторону.
Если он думает, что меня сломают угрозы или медикаменты, он ошибается. И я всажу ему нож в спину в тот момент, когда он меньше всего будет этого ожидать.
Он с такой легкостью сделал мне больно. Он мог не наказывать меня так сильно, раз я ему небезразлична. Теперь я уверена — если надо будет, он меня пристрелит, и спокойно это переживет, развеяв свои чувства.
Я ступила назад заплетающимися ногами и потеряла равновесие у кровати. Успокоительное усилило притяжение к земле. Бас поймал меня, не давая упасть на пол, и уложил на кровать.
— Поспи до обеда. Я выгуляю кота.
Веки наливались свинцом. Я прикрыла глаза, притворяясь, что стремительно уплываю в сон. Бас сидел на кровати рядом. Зачем? Больше в комнате негде сесть? Он несколько раз поправил мне волосы осторожными движениями, подоткнул одеяло. Я бы сказала ему, чтобы оставил меня в покое, но это окончательно разбросает нас по разные стороны баррикад.
— И какое же наказание… — зашевелила я непослушным вялым языком, — вы бы уготовили своей жене?
— Никакого.
Мои глаза вмиг распахнулись. Даже сонливость отступила. Бас сидел у меня в ногах, все еще без рубашки.
— Жена — это ведь не моя подчиненная. Я бы в первую очередь поговорил с ней, выяснил мотивы, мы бы с ней пришли к какому-то выводу, компромиссу. Хотя по итогу я бы все же достал что-то из своего арсенала мучительных удовольствий.
От его ухмылки у меня кровь прилила к щекам. В серых глазах сгустилась порочная тьма.
— Решила передумать?
В моем положении выбирать особо не приходится. Так что я просто кивнула.
Глава 11
Себастьян
Иногда мне было трудно отвести от нее взгляд. Я не насыщался ее красотой. Чем больше смотрел, тем больше хотелось. Она не мисс мира, ее черты не идеальны, не вписываются в стандарт, к которому тянутся любительницы салонов красоты, оттого становятся похожи на кукол с одного завода.
Ее красота — это мощный свет изнутри. Свет индивидуальности, личности. Он сверкает в ее пытливом, выразительном взгляде. Он переливается золотом на ее шикарных, длинных волосах. Он подчеркивает изящные изгибы ее тела, которые нестерпимо хочется повторить рукой.
Он меня ослепил. Я идеально помню тот день, месяц назад, когда Афина крикнула из гостиной:
— Бас! Слышишь? Мы тут такое увидели! Давай сюда! — Через секунду она была возле меня, собираясь помочь добраться, но я уже сам катил колеса инвалидного кресла с кухни.
Кальвин совсем недавно сделал очередную операцию, пытаясь правильно собрать мои кости. Я сбился со счета, сколько раз он резал меня. Но в этот раз он уверял, что все получилось, и скоро я встану на ноги.
Промежуток времени между тем, как я ощутил волну взрыва, и тем, как очнулся голым, обугленным телом в овраге, не сохранился в памяти. Возможно, я пробыл в отключке или полубреде. Но, если судить по последствиям, я выпрыгнул из горящего вертолета, раздробил при приземлении стопы в крошево, переломал ноги, огонь сжег на мне всю одежду. Благодаря регенерации дара, все срослось, но… Дар неидеален. При катастрофических повреждениях соединяет ткани наспех, чтобы не допустить смерти ресемитора, и часто делает это неверно.
Кальвин, мой старый друг и потрясающий хирург, раньше много раз менял мне внешность, а последние два года пытался вернуть меня к нормальной жизни.
Мне осточертело быть слабым. Я отталкивал лишнюю помощь и сам, опираясь руками, пересел из инвалидного кресла на диван.
Ник с Афиной смотрели что-то по ящику. В преддверии Нового года там показывали кучу чепухи. Я же почти все время тратил на вывод своих денег в офшоры, покупал акции, здания под сдачу в аренду, вкладывался в стартапы, следил за мировыми новостями — словом, приумножал капиталы. И детскую передачку воспринял без энтузиазма, пока камера не показала девушку в блестящем костюме.
Она сидела с королевской осанкой, ее золотые волосы волнами спускались до поясницы, а рядом на диване лежал дикий зверь, которого она с улыбкой поглаживала. Когда она успела так вырасти? Когда она успела превратиться из малышки в сногсшибательную красавицу? Казалось, совсем недавно я выкручивал руки мелким соплякам, которые дергали ее за косу. Совсем недавно горевал, что не уследил, когда она получила ожоги. Совсем недавно клялся старику, что присмотрю за его дочерью. Совсем недавно, а уже прошло семь лет.
