ГЛАВА 1. Найса
Дети не должны видеть смерть и насилие. Дети должны расти в красивом мире без войн и убийств. Они не должны закрывать глаза своим мертвым матерям и часами сидеть у холодного трупа, напевая колыбельную и прижимая к себе потрепанного вязаного зайца. У детей должно быть детство. Они не должны становиться взрослыми под гнетом обстоятельств. Мама «ушла» от меня очень тихо. Она просто уснула и не проснулась. Мне не было страшно рядом с ней. Меня больше пугало, что кто-то войдет в наш дом, увидит ее мертвой и вызовет службу зачистки, а мне не хотелось с ней расставаться. Не хотелось выпускать ее руку из своей и отдавать мою маму циничным, хладнокровным людям в странной одежде и противогазах. За окнами жутко верещала сирена, и прожекторы били в окна красным светом предупреждения об опасности. Это означало, что ОНИ прорвались в наш город, и теперь его уничтожат, как и все другие города, где появлялись меты
[1].
Я знала, что мама умерла. Знала, потому что она сама сказала мне об этом перед тем, как принять красную жидкость из стеклянной ампулы. Потом, спустя годы, я пойму, почему она это сделала, а тогда я тихо плакала и не могла понять, зачем она так поступила со мной. Зачем оставила совсем одну.
Остров С, на котором кислородные маски стали повседневным атрибутом и частью жестокой реальности. Наш район уже давно оцепили черно-белыми полосатыми лентами с черепами и обнесли колючей проволокой. Как от прокаженных отгородились, словно мы сами виноваты в случившемся, и «чистым» надо держаться от нас подальше.
Я и не знала наш остров другим. С тех пор как помню себя, здесь уже не было деревьев, зелени и водоемов. Не летали бабочки, не пели птицы. Мертвый остров — так его называли по телевизору и говорили, что здесь не осталось живых людей, что всех уже давно эвакуировали. Грязная ложь.
Мы стали жертвами засекреченного правительственного эксперимента, о котором не должны были узнать на материке. А говоря простыми словами, на Острове С, под землей, где разрабатывалось оружие массового поражения, произошла утечка ядовитого элемента в питьевую воду. Люди мучительно умирали, болели жуткими болезнями. Целые районы сжигали под видом дезинфекции, а на самом деле там творилось нечто неподвластное человеческому разуму, нечто, с чем правительство не могло справиться. Беженцев расстреливали у КПП, топили катера и самодельные лодки, взрывали частные шатлы, территорию объявили мертвой зоной, а вскоре начали строить дамбу высотой с десятиэтажный дом, окружая остров непробиваемой стеной. Правительство боялось утечки яда в океан.
К нам в дом приехали спустя несколько часов, маму запаковали в пластиковый пакет и увезли на черной машине с белыми многоугольниками, а меня пытались поймать сеткой, как взбесившегося и опасного звереныша.
Я тогда сбежала от бригады чистильщиков, мне удалось выбраться из дома и спрятаться на городской свалке. Меня отловили спустя месяц. Все то время, что я жила на улице, напрочь исчезло из моей памяти, но ощущение дикого ужаса только от мысли об этом не покидало меня всю мою жизнь. Я не помнила, что именно видела, и не хотела вспомнить никогда. Только гнилостный запах разложившихся тел преследовал меня еще очень долго, а также странный звук «Мммммсссссмммм» и хруст. Отвратительный хруст с мягким причмокиванием. Я часто слышала его во сне и просыпалась, обливаясь холодным потом.
После проверок оказалось, что моя кровь чистая от молекул вируса ВАМЕТ, это крайне удивило магистра научного центра. Просканировав чип у меня под кожей, они идентифицировали мою личность и сообщили обо мне отцу, которого я до этого видела только по телевизору, на фотографиях и в интернете.
Мама много рассказывала о нем. Она всегда была честной со мной. Возможно, та правда, которую она мне говорила, была слишком тяжелой и жестокой по отношению к маленькому ребенку, но я благодарна ей за то, что меня никогда не кормили лживыми сказками про погибшего отца и про аистов с капустой.
Я знала, что мой отец — адмирал элитного подразделения армии Свободной Республики, приближенный к императору, и что его связь с мамой была коротким служебным романом во время одного из визитов адмирала на Остров С. Я знала, что у него есть жена и сын, с которыми он часто мелькал на страницах газет. Я вырезала с них Ту Самую Женщину и приклеивала на ее место изображения нас с мамой, любовалась, как прекрасно мы смотримся рядом с высоким, красивым мужчиной и мальчиком с яркими неоновыми глазами, а потом с ненавистью вырезала и его, оставляя только нас с отцом. Иногда я желала им смерти. Чтобы на их дом напали меты, и его сожгли в пепел, а отец тогда обязательно бы приехал к нам с мамой. Мне почему-то казалось, что это Та Самая Женщина и ее сын (я всегда считала ЕГО только ее сыном) запрещают отцу видеться и общаться с нами.
Как часто мы ищем самые нелепые оправдания тем, кого любим, пытаясь всячески сгладить их вину перед нами только для того, чтобы иметь личное право любить их дальше и не презирать себя за это.
Моя мама работала главврачом в секретной лаборатории Корпорации «СНЕГ»
[2], а отец обеспечивал охрану и безопасность объекта в самом начале разработок сырья. Их связь длилась, пока объект не передали в полное ведомство Комитета, и отец не покинул Остров, чтобы вернуться к своей настоящей семье.
Настоящей… А мы никогда не были для него настоящими. Мы остались в прошлом, как незначительный эпизод его насыщенной и полной риска жизни, в которой для нас так и не нашлось места.
Мама сообщила ему о рождении дочери, он поздравил и исправно отчислял средства на мое содержание в обмен на ее молчание. Она рассказывала, что отец очень известный и влиятельный человек, если бы они встретились на несколько лет раньше, возможно, у них бы что-то получилось. Я часто мечтала и представляла себе, что было бы, встреться они намного раньше, как я сидела бы у него на плечах во время военного парада на центральной площади, как пускала бы в небо воздушного змея и как держала бы его за руку. Он бы любил меня больше всех на свете и никогда бы не позволил нам жить на Острове С.
Только адмиралу армии Свободной Республики явно было не до случайной любовницы с ее дочерью. Конечно, мама на мой День Рождения дарила мне подарки от них обоих. Она не подозревала, что я всегда вскрывала игрушки и, найдя внутри чип с логотипом одного из местных магазинов, отправляла игрушку в пластмассовый ящик и больше никогда к ней не прикасалась. Мама считала, что я равнодушна к ним, а я не пыталась ее переубедить.
Но однажды нам пришла посылка с материка. В деревянном ящике, помимо каких-то бумаг и продуктов, лежал коричневый вязаный заяц. Я тогда еще не умела читать и не знала, что посылку Комитет прислал всем детям работников лаборатории перед очередными выборами. Я решила, что именно эту игрушку отправил мой отец. С тех пор я не расставалась с зайцем, назвала его Адмиралом и всюду таскала с собой.
