— Не могу дождаться возвращения домой сегодня вечером. Пара кружек пива и долгий сон.
— Завтра у Моники день рождения. Разве вы не должны остаться с ней сегодня?
— Черт! Я забыл, и я не заехал в центр антиквариата. Думаешь, она поймет?
— Нет! Она будет чертовски раздражена и будет права. Позор, Том Кэллэдайн, и вы прекрасно это знаете.
— Так что же мне делать?
Рут порылась в сумочке и достала прямоугольную бархатную коробочку и поздравительную открытку.
— Вот, дайте ей это. Проверьте, а потом я заверну ее, пока вы будете писать открытку.
Ожерелье было чудесным. Цепочка бирюзовых камней в серебряной оправе.
— И вы должны мне пятьдесят фунтов. Я ничего не возьму с вас за поездку.
— Ты настоящий напарник, Рут Бейлисс. Я этого не забуду, обещаю. Я поздравлю ее позже по дороге домой. Но в промежутке ты должна помочь мне придумать предлог, чтобы не оставаться на ночь.
— Нет, она же моя подруга, помните? Я спасла вас с подарком, и после этого уж сами выкручивайтесь.
— Ты окажешь мне огромную услугу… Ты ведь работаешь в моей команде, так что тебе нужно, чтобы я был милым.
— С меня довольно всего этого. Я не буду лгать ей ради вас, так что больше не просите меня об этом.
И Рут задрала нос.
* * *
— Кто первый?
Они снова шагали по больничному коридору.
— Тебе лучше пойти к Лидии, а я проверю, как там Рокко. Тогда мы оба увидим нашего человека.
Лидия Холден сидела в отделении неотложной помощи. На ней был больничный халат. Простыня, в которой она приехала, была упакована для экспертизы. Трезвая мысль, наполнившая Кэллэдайна ужасом: что этот ублюдок с ней сделал?
Это было такое облегчение — видеть ее живой и здоровой. Он обнял ее, и она прижалась к его груди. Она выглядела нормально — немного грязи на руках и ногах, но что с ней сделал Морпет? Он посмотрел ей в глаза и увидел, что на них наворачиваются слезы.
— Он… он причинил тебе боль?
Она опустила глаза и покачала головой.
— Это был кошмар, Том. Я думала, что умру самым ужасным образом. — Слезы уже катились по ее щекам. — Он дотронулся до меня, он сделал бы больше, изнасиловал бы меня, но старая леди спасла мою шкуру.
Она посмотрела ему в лицо, усталое и измученное.
— Смерть была близка, слишком близка. Если бы она не упала, я была бы уже мертва. Он чертов маньяк, и вы его знаете, вы все его знаете.
— Да, теперь я это понимаю. Но он был умен, до сегодняшнего дня он ловко нас обманывал.
— Вам придется быть за это ответственным, детектив, — ответила она чуть более спокойным тоном.
— Они задержат тебя здесь?
— Я не хочу оставаться. Они предложили консультацию, но я еще не согласилась. — Она вытерла глаза. — Этот человек — животное. Тот несчастный случай со старой леди спас мне жизнь. Мне повезло, Том, но это было слишком близко, и должно пройти некоторое время, прежде чем я вернусь к нормальной жизни. Это будет мучить меня кошмарами в течение нескольких месяцев, я знаю.
— Теперь он у нас, так что ты в безопасности. Он не причинит вреда ни тебе, ни кому-либо еще. Ты должна попытаться расслабиться, ты все равно ничего не сможешь напечатать — пока что. Тебе придется подождать до окончания суда, Лидия.
— Ты действительно думаешь, что это все, что меня беспокоит? — парировала она, вырываясь из его объятий. — Меня похитили, привязали голой к скамейке, меня домогался какой-то чертов псих. Ты действительно думаешь, что я хочу писать об этом?
Еще раз он доказал, что был мастером в этом деле. Кэллэдайн мягко взял ее за руку.
— Извини, я разбит, и моя голова не в порядке. Я помогу, ты можешь остаться со мной или я останусь с тобой. Я позабочусь о тебе. Тебе не о чем беспокоиться, — заверил он ее.
— Только пока ты не жди слишком многого. Я знаю, что выгляжу как суровая, дерзкая женщина, но это потрясло меня. Я не узнаю этого человека, Том, — сказала она, постукивая себя по голове.
— Если ты хочешь, я могу отвезти тебя сейчас домой, — предложил он. Том не мог провести ночь с Моникой, только не сейчас. — Мне придется оставить тебя всего на несколько минут. У меня здесь еще мама и коллега. Завтра я сниму показания, и ты сможешь рассказать обо всем. Я буду твоим рупором.
Он обнял ее и пошел искать мать. Что с ним происходит? Лидия Холден подействовала на него каким-то неведомым ему образом. Она страдала, и он хотел защитить ее. Это было чувство, которое он уже довольно давно не испытывал ни к чему и ни к кому.
Его телефон вновь зазвонил. Это снова была Имоджин.
— Сэр, у него на ферме был Маш. Боюсь, он мертв, его забрал доктор Хойл. Полицейский скоро расскажет его маме, но без подробностей, это слишком страшно. Джулиан просил передать, что он взял из подвала кучу инструментов и собирается сравнить их с осколками металла, найденными на других телах.
Теперь все встало на свои места. Это было облегчением. В суде у него не будет ни малейшего шанса сорваться с крючка.
* * *
Фреде Кэллэдайн было очень плохо. Она находилась в боковой комнате медицинского отделения. Она спала, и каждый вдох давался ей с трудом. Ему сказали, что у нее болят ноги, так почему же она так дышит? Рядом с ней сидела молодая женщина, которую он раньше не видел.
Кэллэдайн поздоровался, предположив, что она из дома престарелых.
— Как у нее дела?
— Говорят, у нее тяжелая легочная инфекция. Антибиотики не работают должным образом, и, честно говоря, они уже немного сомневаются в исходе.
— Мне никто не звонил, — запинаясь, произнес он. Однако он все равно не смог бы ничего сделать, учитывая сегодняшние темпы. — А Моника придет?
— Кто?
— О, простите, я думал, вы из дома престарелых и присматриваете за ней.
— Нет, но я с удовольствием побуду с ней немного, если вы заняты.
Если она не из дома престарелых и уж точно не одета как медсестра, то кто она?
— Вы что, волонтер?
Она рассмеялась и покачала головой.
— Вы ведь ее сын, не так ли?
Кэллэдайн кивнул.
— Я так и думала. Вы в точности такой, как описывала Фреда. — Девушка рассмеялась. — Это будет шоком, — она сделала паузу, — Мы не встречались раньше, и в этом нет ни вашей, ни моей вины. Я здесь потому, что Фреда — моя семья: она моя бабушка.
Сначала он подумал, правильно ли расслышал. Как такое могло случиться? Чтобы это было так, у него должна быть дочь!
— Я не очень ясно выражаюсь, — извинилась она. — Я должна была сказать сразу. Я надеялась сделать это по-другому, но бабушка так больна… Мне очень жаль, но я не знаю, как это выразить.
