— Я пойму, если ты не захочешь жить со мной, — совсем тихо произнес он, — я найду тебе дом в столице, если ты не захочешь меня видеть больше. Или в любом другом
городе. Ты же знаешь, деньги не проблема. Но если ты дашь мне шанс… Мы можем перенести школу в другое место. Или придумаем еще что-нибудь. Только подумай об этом…
— Дело ведь не в школе… — от попыток Демира оправдаться стыд затопил ее удушливой волной.
Почему нельзя просто забыть о том, что она изменила ему с другим? Почему нельзя вычеркнуть это, и чтобы все было как раньше?
— Скажи, что мне сделать, и я это сделаю, — в словах его была такая железная уверенность, что она ни на мгновение не усомнилась — действительно сделает.
Быть может, еще не все потеряно? Просто подойти, обнять и наконец почувствовать, что хоть что-то в этом мире может идти правильно?
— Я переспала с другим мужчиной.
— Что?
Он даже не сразу понял, что она имеет в виду, а когда понял, на лице проступила такая мука, что Анастасия пожалела, что стыд не может убивать. Ей хотелось умереть. Прямо здесь и прямо сейчас. Она сделала это. Собственными руками разрушила свое счастье.
Рот проклятого болезненно искривился, глаза округлились. Он смотрел на нее и молчал. И его молчание было ей приговором.
— Скажи что-нибудь! — закричала она, не в силах больше это выносить.
Зажмурилась, утыкаясь лицом в коленки. Она все еще сидела на нагретой солнцем земле. Как жать, что ее стихия — ветер. Было бы здорово, если бы земля по одной ее воле могла поглотить ее.
— Настенька… — Демир сделал осторожный шаг ей навстречу.
Услышав его движение, принцесса вновь вскинула голову. Он все еще был тут и не спешил уходить.
— Я не хочу лишаться тебя, слышишь? — он снова сделал шаг. — Ты нужна мне.
Она чувствовала, как по щеке ползет вниз одинокая слезинка, как становится тяжело дышать. Слышит ли она? Да это он, кажется, пропустил все, что она сказала. Она — предательница. Изменница. Он должен призирать ее! Она сама себя призирает!
— Я… должна уйти.
Уйти в этот момент она мечтала только из жизни, но сила ветра, жившая в ее дыхании, делала подобный исход невозможным. Она еще раз взглянула на Проклятого. Почему он не наорет на нее? Не схватит и не запрет в самой высокой башне, запретив выходить? Она любит его больше всего на свете. Он — единственный близкий ей человек. А она… она его не достойна.
— Кто он? — глаза Демира бешено сверкнули. — К кому ты собралась?! Я убью его.
В этот раз она вызвала ветер вполне осознанно. Слишком много эмоций, слишком много боли. Эфир всегда помогал успокоиться, но после него всегда становилось только хуже. В том, чтобы раствориться в стихии, было особое удовольствие. Некое высвобождение, после которого на некоторое время в душе лишь пустота и отрешенность.
Дем пытался ее остановить, но даже он не мог тягаться с силой одного из Четырех. У нее не было цели. Нужно было просто успокоиться, побыть одной.
Демир сказал, что убьет Алека. Но хотела ли Анастасия этой смерти? Нет. В том, что случилась, она винила только себя, и рыжий влюбленный в нее фанатик не вызывал у нее даже ненависти. Если первое время он был ей несколько симпатичен, то после того, как она узнала о том, что Алек работает на Регину, симпатия сменилась отвращением.
Но сейчас не было и его. К нему не было вообще никаких чувств. Только стыд и сожаление о совершенной ошибке.
Несколько дней она летала вместе с ветром, лишь ненадолго спускаясь на землю. Становилась невидимой, без всяких зазрений совести крала еду в придорожных тавернах. Ночевала в закрытых снаружи комнатах, залетая в них через окна.
В одной из деревень ей попалась Халуга. Потоптавшись на крыльце, Анастасия все же зашла внутрь. Четыре столба, украшенные древними символами, ряды скамеек, свечи. Как можно молиться Четырем, когда она сама носит в себе силу одного из них? Все равно, что спустя тысячу лет кто-то стал бы молиться ей или Алеку.
— Да будет Земля Твердью, да дарует Вода Жизнь, Огонь пусть очистит Разум, а Ветер исполнит Мечты, — служитель Халуги поприветствовал ее ритуальной фразой.
— Да будет светлым ваш день, святейшество, — откликнулась она.
— Что привело тебя сюда, дитя мое? — служителем была женщина средних лет. Несмотря на малое количество морщин на лице, волосы ее были полностью седыми.
— Случайно пришла, — пожала плечами принцесса.
— Случайности не случайны. Только Четверо знают уготованный нам путь.
— С удовольствием бы послушала их. Понятия не имею, куда мне идти дальше.
Служительница чуть прищурилась, а затем внезапно предложила:
— Если тебе некуда идти, можешь пока пожить при Халуге. Моя помощница уехала в соседнюю деревню, помогать в родах сестре. Так что лишние руки не помешают.
Анастасия никогда не ощущала в себе особой набожности, но, приняв это предложение, неожиданно самой для себя заново открыла радость веры. Каждое утро, прежде чем приступить к уборке и работе на приусадебном огороде, она молилась вместе с принявшей ее на постой женщиной.
В этих нелепых и неловких молитвах было так просто просить прощения. И пусть вместо Четырех она мысленно обращалась к одному красноволосому демону, но спустя две неделе такого ритуала ей начало казаться, что он ее слышит, а значит, однажды сможет простить. И может быть, тогда она и сама простит себя.
От частой работы на грядках начала болеть поясница. Когда она пожаловалась на это служительнице, та посмотрела на нее с подозрением.
— У тебя и аппетит улучшился в последние дни, я посмотрю, — хмыкнула женщина. — Грудь не ноет?
— Что? Откуда вы…
— Это тебя надо спрашивать, откуда ты.
— Я не совсем понимаю…
— Да все вы так. Как с мужиками любиться — понимаете. А что от этого дети бывают — нет. Что смотришь? Поправь меня, если я неправа.
Дети? Анастасия почувствовала, как земля уходит из-под ног. Стоп. Какие еще дети? Она оступилась всего один раз. Она ведь почти решилась вернуться к Демиру и поговорить с ним. Не может быть, что она беременна! За что с ней такое?
— Мне надо идти… — не обращая больше внимания на служительницу, принцесса вышла на улицу.
Ветер пришел по первому зову. Женщина, вышедшая за ней на крыльцо, в суеверном страхе спрятала сердце за Четырьмя пальцами, но Анастасии не было до этого никакого дела.
Это было глупостью. Но она поддалась первому порыву. Вызвала в голове образ рыжего ничтожества, испортившего ее жизнь, и направила ветер на его поиски. Воздушные потки, послушные ее воле, мгновенно откликнулись, перенося обладателю силы огня.
Он был не один. Вокруг него собралась толпа народу, а поблизости виднелась городская крепостная стена. Что он делает рядом с Ладой?
