Василь успел спрыгнуть до того, как его придавило несчастной скотиной, вскинул арбалет и тут же выпустил стрелу. Лицо напавшей безумной не было лицом человека. Выпученные глаза, кривой рот, из которого торчали длинные клыки.
Эфирная тварь, скалясь, наступала, не обращая никакого внимания на точащее из груди древко.
Под ногами заходило ходуном, так же неожиданно, как и в прошлый раз. Здания вокруг опасно затрещали, но выстояли. Комья земли взвились вверх, как жернова поглощая несчастную.
Дор выдохнул, не позволяя себе задуматься над тем, что ему вновь повезло, и побежал. Очередной подземный толчок мог разрушить и его дом.
Еще издалека он заметил, что окна его дома были чем-то заставлены. Должно быть, слуги забаррикадировались внутри, и это было правильно. Поблизости не было прохожих, но стоило подойти к дверям, как его окликнули.
— Василь? — он обернулся и увидел Регину.
Перепачканное в саже лицо и руки, порванный мужской костюм, заплетенные в тугую косу черные волосы, рассеченная бровь, из которой сочилась кровь. Картину дополняли короткий меч в ее руках и двое высоких громил по бокам.
— Я тебя повесила! — взвизгнула она, внезапно сорвавшись. — Ты один из них, тварь?
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, игнорируя очевидное оскорбление. Впрочем, он и сам не знал, как и почему он выжил. Но раз уж он здесь, то он не позволит ей пройти в его дом.
— Забираю своего племянника из этого проклятого Эфиром города!
— Проклятье этого города носит твое имя. Ты поубивала сегодня кучу людей своим горючим порошком.
Она вдруг захохотала. Истово, запрокинув назад голову и от души веселясь.
— Ты ничего не знаешь? — спросила так, словно он выдал какую-то глупость.
— Что я должен знать?
Мужчина покосился на дом. Он видел, как в окне на втором этаже показалось лицо Мико. Мальчик жив! Возможно, и с Ледой тогда все в порядке? Сердце ускорило бег, руки сжались в кулаки от волнения. Скорее избавиться от этой сумасшедшей, он нужен детям.
Твари выпрыгнули, словно из ниоткуда. Они словно соткались из воздуха, появившись во внезапно взявшемся черно-белом свечении. Напрыгнули на громил пронзительно завизжавшей Регины.
Кто бы мог подумать, что такая женщина, как его бывшая невеста, способна чего-то испугаться настолько сильно.
Василь выпустил очередной заряд из арбалета в ближайшую тварь, но той он показался не страшнее укуса комара. Дор потянулся перезарядить стрелу, но не успел. Крик резко оборвался. Мужчина вскинул голову — сверху на Регине восседал выродок Эфира. Уродливое существо, скалясь, подхватило дорожный камень и несколько раз ударило им женщину по затылку.
И снова толчки. Земля протестующе вздыбилась, как норовистая лошадь. Красная кровь на черных волосах все стояла перед глазами. Он слышал, как, постанывая, зашатался дом позади него. В конюшне на заднем дворе заржали кони.
Гнев, боль, все, что он когда либо испытывал, слилось воедино. Обрушилось на него потоком, застилая глаза вырывающейся из-под ног землей.
Будь проклят Эфир, Князь, все демоны и твари этого мира. Он погребет их всех под собой, исправит ошибку природы, создавшей столь противоестественную силу, уродующую и лишающую разума.
Ведь он сам — есть природа. Изначальное ее проявление. Он — земля. И только он решает, кто имеет право ступать по принадлежащей ему тверди, а кто нет.
Василь очнулся от резкого ветра. Руки и ноги упирались в острые камни. Он отряхнулся, с трудом поднимаясь, и огляделся.
Что с ним случилось? И какого Эфира кругом горы?
Глава 22. Бегство
Иногда от падения в пропасть отделяет лишь один шаг. Но чаще всего ты осознаешь это, когда шаг уже сделан и точка невозврата пройдена.
После злополучного дня, принесшего ей столько боли и горя, Анастасия проснулась на берегу реки, укрытая застиранным пледом.
Тело ломило от неудобной позы, голова раскалывалась, а во рту будто сдохла крыса.
Принцесса тяжело поднялась на локтях, а затем попыталась встать.
— Осторожнее, ветерок.
Она чуть не упала, и Алек, мгновенно оказавшийся рядом, придержал ее, обвив руками талию. При виде его открытой улыбки и веснушчатого лица в голове мелькнул смутный образ прошедшей ночи, и она отшатнулась.
Нет! Нет! Это не могло быть правдой. Они что — переспали?
— Что ты со мной сделал? — дрожащим голосом спросила она.
От осознания совершенной ошибки начинало нервно потряхивать.
— Сделал? Ветерок, я люблю тебя! И ты меня любишь… — Алек сделал несколько шагов навстречу ей, но Анастасия попятилась назад.
— Не люблю. Я даже не знаю тебя толком. Ты фанатик, который ненавидит Эфир и все, что с ним связано! — говорить было тяжело, голова раскалывалась, а на глазах против воли выступили слезы.
Она порывисто смахнула их, запрещая себе плакать. Это все неправда, все не по-настоящему.
— Ты просто запуталась и не понимаешь, что Эфир — это зло. Но я помогу тебе, ветерок. Ведь теперь мы вместе, — он смотрел на нее с нежностью и какой-то затаенной жалостью.
— Нет никаких «мы», — она дошла уже до кромки воды и, вступив, мгновенно промочила обувь. — И мы не вместе!
Алек снова потянулся к ней, и в ответ на этот собственнический жест принцесса не сдержалась, выпуская ветер на волю.
Голова моментально перестала болеть, сознание прояснилось. Она увидела себя в эпицентре маленького смерча, закручивающегося вокруг. Анастасия не хотела быть здесь, и сила подчинилась.
Воздушные потоки подхватили ее, растворяя в себе и унося прочь. В голове маячил образ дома. Их замка, в нескольких десятках миль от границы с Озерными долинами, где они жили с Демиром.
Сила подчинилась, следуя этому образу. Ее выбросило недалеко от ворот. Не зная, что делать дальше, принцесса уселась на сухую землю, обхватила руками колени и бездумно уставилась перед собой. Что ей делать? Куда идти? Имеет ли она право возвращаться к Дему после того, что случилось?
Мать милосердная! Как же так случилось, что поступок Проклятого, еще вчера казавшийся таким ужасным, сейчас меркнет, по сравнению с собственным?
Не прав ли был Демир, считая ее глупым ребенком, недостойным доверия?
Вчера она думала, как простить любимого мужчину, а сейчас размышляет о том, сможет ли он простить ее, а главное, сможет ли она простить сама себя?
— Я искал тебя, — она вскинулась в ответ на хриплый голос.
Проклятый стоял в нескольких шагах от ворот, неловко переминаясь с ноги на ногу и не делая попыток подойти ближе.
Под желтыми глазами залегли тени, красные волосы растрепаны, взгляд сосредоточенный и испытующий. В горле встал тяжелый тугой ком, заныло сердце. Что же она натворила?
