— Знаешь, Юра, это вообще-то мой секрет, — вздохнула я, — но на самом деле никакая я не сестра Жене.
— Как это?
— Я и правда учительница, — быстро оговорилась я, — за воспитание своей дочери можешь быть спокоен. Но я приехала не из Архангельска, а из Москвы.
И я изложила ему ту версию моего появления в городке, которую я удачно скормила и Жене. Мол, я сбежала от терроризировавшего меня мужа и даже паспорт с собой не прихватила. Он слушал меня молча, даже есть перестал. И когда я закончила рассказ, заговорил он не сразу.
— Так что я обманщица, — с грустной улыбкой подытожила я. Если бы он только знал, что ко всему прочему я еще и убийца.
— А ты смелая, — наконец сказал он. — Вот уж не ожидал такой решительности от слабой на вид женщины… Хотя стоит только вспомнить о том, как ты на меня набросилась. Когда подошла на улице.
Я потупилась.
— Я не набросилась, просто ты неверно все истолковал.
— Ну, может быть, — рассмеялся он. — Аня, неужели твой муж тебя не ищет? И что ты собираешься делать? Нельзя же вот так вечно. В чужом городе, без документов.
Улыбка покинула мое разрумянившееся от вина лицо.
— Прости, но мне неприятно об этом разговаривать.
Он схватил меня за руку:
— Что ты! Это ты меня прости. Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты когда-нибудь была за границей?
В его взгляде была и жадность, и легкая зависть. На самом деле я полмира объездила, но ему почему-то ответила:
— Нет.
— Вот и я не был, — вздохнул он, — откладываю деньги уже второй год. Мечтаю полететь в Японию.
— Но почему в Японию? — удивилась я.
— Не знаю. Просто мечта такая. С детства еще.
В ресторане мы просидели полтора часа. Немного пили, зато много ели — впрочем, от приготовленных Вахтангом Теймуразовичем блюд нельзя было отказаться. В итоге мне даже пришлось тайком от Юры распустить пояс на платье.
К концу нашего ужина я чувствовала себя так, словно знала его с детства. Хотя, вообще-то, я не очень хорошо схожусь с людьми. «Интересно, где он захочет продолжить вечер? — подумала я. — Пригласит в ночной клуб?» И поморщилась — да в этом городке ведь даже клубов ночных нет. И это, должно быть, значительно упрощает жизнь местным мужикам. Вот, например, обаятельному Синицыну ничего не остается, как позвать меня к себе домой. Такой благородный предлог — расставаться не хочется, а пойти здесь больше некуда.
— Что ж, Анюта, спасибо, что согласилась поужинать со мной. Может, пойдем? Вахтанг через полчаса все равно закрывается.
— Да, пожалуй.
Мы вышли на улицу. Синицын поддерживал меня под локоть — было скользко, а я нацепила неудобные сапоги на каблуках (тоже с привокзального рынка — кажется, из брезгливой покупательницы, которая морщит нос при слове «рынок» я незаметно превратилась в отчаянную шмоточницу, которой надо бы перестать тратить столько денег на туалеты).
— Провожу тебя до дома. У нас здесь опасно ходить одной по вечерам.
Я разочарованно взглянула на него. Синицын улыбался. И тут до меня дошло — так он же, наверное, не один живет, а вместе с Люсей! Она ведь несовершеннолетняя. Дочка дома, вот он и не может привести туда меня. Хотя ему хочется — по глазам вижу, что хочется.
Почти всю дорогу шли молча. Я сосредоточенно перешагивала через обледеневшие кочки.
— Анечка, еще раз большое спасибо. Классный был вечер.
— Да, — отозвалась я и выжидательно на него посмотрела. Вспомнилось стихотворение Велимира Хлебникова «Русь — поцелуй на морозе». Сейчас проверим, так сказать, эмпирическим путем, прав ли один из моих любимых поэтов.
— Ну, я пошел, — улыбнулся Синицын. — Спокойной ночи.
Я затравленно огляделась по сторонам. Мы стояли возле нашего с Женей палисадника. В комнате Жени горел свет. Читает, наверное. В последнее время Женька «подсела» на любовные романы — яркие книжечки в тонких обложках она скупает десятками. А добравшись до финальной сцены, тоскливо вздыхает и подолгу задумчиво смотрит в окно…
— Да, и мне пора уже, — пролепетала я и на всякий случай добавила: — Телефона у меня нет.
— У меня тоже нет, — рассмеялся Синицын. — Зачем нужен телефон, если проще прийти в гости, если понадобится.
Что значит, если понадобится…
— Тогда давай прощаться, — я шагнула вперед и подставила ему щеку. Синицын выглядел удивленным — наверное, у них так не принято. Может быть, я должна была просто руку ему пожать или задорно поднять ладошку вверх — на манер «Панки, хой!». Его губы показались мне неправдоподобно горячими — наверное, потому что обманчивый солнечный морозец к ночи совсем одичал. И тогда я решилась на отчаянный поступок — скользнув влажной щекой по его щеке, я впилась в его губы, как вампир из фильма ужасов. Синицын как-то странно дернулся и попытался отстраниться, но я обвила руками его шею и слегка прикусила его нижнюю губу. Я целовала его с агрессивностью голодающего, которого привели в «Макдональдс». Несмотря на то что его губы оказались довольно вялыми.
— Аня! — двумя руками он довольно грубо отстранил меня. — Что вы делаете?!
— Прощаюсь, — невозмутимо улыбнулась я.
— Но это же… — он выглядел растерянным, — никогда бы не подумал, что вы… такая. Ладно, пошел я.
Круто развернувшись на каблуках, он без лишних слов быстро нырнул в один из боковых переулков. А я, как дура, осталась в желтом кружочке фонарного света одна. Я была расстроена, разочарована и бесконечно несчастна. Вот тебе и Русь — поцелуй на морозе.
…— Женя! Женечка! — растрепанная и готовая расплакаться, я ворвалась в дом. — Женя! Ты не представляешь, что сейчас случилось!
В боковой комнате началась какая-то молчаливая, сосредоточенная возня. Я почувствовала тонкий укол совести — наверное, подруга задремала над очередным любовным романом и ей приснился благородный миллионер с волевым подбородком, из тех, которыми кишмя кишат такие книжки. А я бесцеремонно ворвалась в ее сладкий розовый сон — и теперь, вместо того чтобы любоваться миллионером, она будет вынуждена любоваться моей румяной встревоженной рожей.
Дверь открылась, и навстречу мне вырулил незнакомый рослый мужик в джинсах и расстегнутой рубахе. Я вскрикнула и попятилась назад.
— Кто вы? Учтите, меня провожал мужчина, если я закричу, он услышит. — Я уткнулась спиной в кухонный стол.
— Да не ори ты, дура, — лениво зевнул мужик. — Степа я.
— Кто?
— Степа, — миролюбиво повторил он, и тут из-за его спины выглянула Женя. На ней была тонкая ночнушка из прозрачных синтетических кружев, больше открывающая, чем скрывающая.
— Аня… — смутилась она, — я не думала, что ты так рано…
Подумать только, какая святая невинность! Я не думала, что ты так рано — хорошенькое объяснение. Значит, пока я ела чахохбили в обществе Синицына, Женька умудрилась склеить какого-то Степу. Где она, интересно, его откопала? Между прочим, Степа этот был не так уж и плох.
