Ракушки на спине затрещали. Резкое стаккато, видимо, предназначенное ее отпугнуть. Кати вцепилась в ручку коляски.
– Нет! Я тебе его не отдам!
– Но я все равно его воссму… Не сейчас, так потом – ты не сможешь его от меня спрятать. Никто не сможет меня удержать. Я – принц тысячи ракушек, я всегда беру свое. Я вессде, где вода. Лучше сделай все сама, так будет правильно и честно…
С каждым словом он подходил все ближе, протягивая к Кати перепончатые лапы. Не угрожал, просто ждал, когда же она прекратит упрямиться и отдаст ему то, что, как он считал, принадлежит ему по праву.
Что-то просвистело в воздухе, быстрее стрижа пронеслось между ними. И Кати в изумлении уставилась на длинную тонкую ветку, вдруг возникшую из земли. Ветку?!
– Дальше ни шагу, – услышала Кати звонкий голос. – Или следующая вонзится тебе в глаз.
Никакая это была не ветка. Из земли торчала стрела. Самая настоящая оперенная стрела, выпущенная из самого настоящего лука. Она вонзилась в мягкую глину у ног принца тысячи ракушек, и тот остановился так резко, будто врезался в стеклянную стену.
Кати повернулась. На берегу пруда стояла высокая черноволосая девочка с натянутым луком в руках. Кати понятия не имела, кто это и откуда она взялась. Неужели пришла из леса? Но другого варианта Кати не видела.
– Не дергайся, – сказала странная девочка, – с такого расстояния я мухе в глаз попаду. А лягушке и подавно.
Хенрих издал странный звук – нечто среднее между бульканьем и шипением. Но он послушался приказа и даже пальцем не шевельнул, так и застыл с вытянутыми вперед руками.
– Очень хорошо, – сказала незнакомка. – Я рада, что мы поняли друг друга.
Не опуская оружия, девочка подошла ближе. Шла она мягко, едва касаясь земли. Тоненькая и гибкая, как ивовый прут. Наконец Кати смогла разглядеть ее лицо, бледное, худое, с резкими чертами и большими темными глазищами. На вид ей было не больше четырнадцати. Длинные, до пояса, волосы были заплетены в тонкие косицы и украшены цветными лентами и птичьими перьями. Кати так и не смогла понять, кого же эта девочка ей напоминает. В ее облике было что-то вампирское и что-то эльфийское, что-то цыганское и что-то викторианское, а что-то совсем уж первобытное. Все перемешалось, словно горсть цветных стеклышек из разбившегося калейдоскопа. Правда, геройский и таинственный вид портили прыщи – не важно, из какой сказки явилась эта девочка, даже там нельзя было укрыться от возрастных проблем. Собственно, эти прыщи и успокоили Кати. Хоть немного вернули чувство реальности.
– Я сснаю тебя, – сказал Хенрих, втягивая голову в плечи. – Я сснаю, кто ты. Про тебя говорят – ты дочь Матушки Ночи…
– Верно, – сказала девочка. На речную тварь она глядела с любопытством. – Я тоже о тебе слышала. Матушка рассказывает много историй.
– Ссачем ты пришла? Что тебе нужно?
– Она моя, – сказала девочка, так низко склонив голову, что длинные черные волосы полностью скрыли лицо. – Когда-то я дала слово ее защищать.
Когда-то? Кати нахмурились. Разве они встречались раньше? Да, встречались, в этом она не сомневалась. Но она никак не могла вспомнить, где и когда. Воспоминание мерцало где-то на краю, но, стоило начать приглядываться, оно ускользало, точно блуждающий огонек.
– Я чую прикосновение твоей матери, – сказал Хенрих, – и чую большую потерю. Бесс них я бы ее не встретил…
– Тоже верно, – кивнула девочка из леса, и лицо ее помрачнело. – Но теперь ты знаешь и то, что она под моей защитой. Тебе лучше уйти. Я не желаю тебе зла.
Хенрих не сдвинулся с места.
– Она мне не нужна, – сказал он. – Можешь оставить ее себе. Я лишь хочу ссабрать то, что принадлежит мне по праву. То, что мне обещали…
– Нет!!! – вскрикнула Кати, к ней наконец вернулся голос. – Он хочет забрать ребенка! Он хочет его съесть и…
Принц тысячи ракушек глянул на нее и расхохотался жутким смехом.
– Она глупая, не понимает, – проговорил он, – Хенриху не нужна еда. Хенриху нужен наследник. Тот, кто поплывет с ним рядом. Тот, кто будет говорить с водой и петь песни его народа. Тот, кто будет помнить.
Девочка из леса опустила лук и убрала стрелу в заплечный колчан.
– Что она тебе обещала?
– То, чего у нее нет.
– Да. Это хорошая сделка. Ты играл по правилам. Но, боюсь, ты опоздал… Ты ведь последний из своего рода? Принц без королевства?
Некоторое время Хенрих молчал, когда же он вновь заговорил, голос прозвучал печально и гулко:
– Ты права, дочь Матушки Ночи. Прошло слишком много лет с тех пор, как мой народ покинул крабовую гавань. Тени сгустились, и нам пришлось уйти. Мертвая вода одного за другим ссабирала моих братьев и сестер, и вот я остался один…
– Наследник не вернет тебе королевство. Ты знаешь это.
– Я должен пытаться.
– А что, если я предложу тебе сделку? Я могу дать тебе то, чего нет у тебя. Баш на баш.
– И? – Хенрих склонил голову набок. – Что ты можешь мне дать, дочь Матушки Ночи?
Девочка тряхнула головой.
– Дом, – сказала она. – Дом, в котором тебя давно уже ждут.
Принц тысячи ракушек уставился на нее, раскрыв рот. А затем, несколько долгих мгновений спустя, он снова расхохотался.
– Ты дочь своей матери, – сказал он, вдоволь отсмеявшись. – И ты права. Я сснаю, что ты не отступишь, поэтому я принимаю твою сделку.
– Выбор, достойный принца, – сказала девочка из леса.
– Выбор того, у кого выбора нет, – покачал головой Хенрих.
Затем он повернулся к Кати:
– Прощай, маленькая глупая девочка. Но помни, ты осталась мне должна… То, чего у тебя нет. Придет срок, и я ссаберу долг.
Кати и слова не успела сказать в ответ. Всплеск – и только круги побежали по воде, закачались лохмотья пены. А странная девочка осталась стоять на берегу. Довольно долго они молчали и просто смотрели друг на друга. Заговорили же одновременно.
– Ну и дура же ты, Кати Макабреску! Как ты смогла в такое вляпаться?
– Я не… Я тебя знаю! – и это не был вопрос.
Черноволосая девочка кивнула:
– Конечно, знаешь. Когда-то ты учила меня танцевать ирландские танцы.
– Ирландские… Ива! Точно! Тебя зовут Ива! Как дерево…
Девочка расплылась в широкой улыбке:
– Ух ты! Ты меня помнишь! Здорово!
Кати смущенно улыбнулась:
– Если честно, то не помню… Очень смутно. Как будто ты мне когда-то приснилась.
Ива нахмурились:
– Ну, наверное, так оно и есть.
– Я помню, что ты живешь в странном доме далеко в лесу, – продолжила Кати. – И у тебя очень странная мама. А вот что с ней не так, не могу вспомнить…
