– Я ведь знаю, что это ты, – прохрипел он. – Явился меня мучить, да? Специально принял этот облик, чтобы мне было больнее?
– Я не…
– Зачем? Зачем ты так делаешь? Может, хватит? Я больше не могу. Просто убей меня, и покончим с этим.
Ива смотрела на старика и не знала, что сказать. Ей было и страшно, и в то же время неловко. Хендерсон умолял его убить, и может, в этом и был свой резон. Но она не была убийцей.
– Я не он, – тихо сказала Ива.
– Ты – буньип! – Старик ткнул ее пальцем в грудь. – Можешь прикидываться кем угодно, но я тебя сразу раскусил. Понял по глазам…
– Нет!!! – воскликнула Ива. – Неправда!
И она снова услышала голос из чужих воспоминаний. Говорила девочка, и Ива знала, что зовут ее Софи.
– Он умеет оборачиваться кем угодно. – Голос звучал зловеще, но Ива помнила, что это понарошку, такая игра – кто кого сильнее напугает. – Хоть зверем, хоть птицей, хоть человеком. Он меняет обличья как перчатки – утром одно, к обеду другое… Он пожирает вещи и сны и присваивает их себе. Забирает чужие голоса, и ты никогда не поймешь, с кем разговариваешь на самом деле. Может, он прямо сейчас сидит среди нас. Бу!
Кто-то из девочек вскрикнул, но лишь потому, что так было положено, а не потому, что испугался по-настоящему.
– Но есть две приметы, по которым вы всегда сможете опознать буньипа, – продолжила Софи спустя какое-то время. – Первая – это полоски. У него всегда есть полоски, как у тилацина, он их прячет, но они всегда вылезают наружу. Но главная примета – это его глаза.
– А какие у него глаза? – спросила другая девочка, Франсин.
– Этого никто не знает, – все так же зловеще сказала Софи. – Ибо он поглотил всех, кто в них заглянул…
– Глупости! – сердито сказала третья девочка, Алиса. – Спорим, ты все это выдумала прямо сейчас? Я слышала про буньипа раньше – это просто чудище из сказок аборигенов вроде большого крокодила.
– И это тоже, – не стала спорить рассказчица. – Я же говорю: он может прикинуться кем угодно. Хоть гигантским крокодилом, хоть жабой в кружевах. А может, буньип – это я? Ну? Кто из вас рискнет заглянуть мне в глаза?
Девочки дружно захихикали, но Ива помнила: ни одна из них так и не осмелилась посмотреть в глаза подруге.
А вот Ива осмелилась и заглянула в безумные глаза господина Капитана. Сердце замерло, но лишь на мгновение, а затем девочка расплылась в широкой улыбке.
У старика не было зрачков.
Буньип
– Ты не обманул меня, – сказала она Хендерсону. – Зря я тебе не поверила. Буньип существует на самом деле.
– Ха! – без радости отозвался старик. – Конечно, он существует! Он…
– На самом деле ты обманул самого себя, – перебила Ива. – Ты говорил, что буньип где-то там…
Она махнула рукой в сторону голого леса. Хендерсон обернулся и повел плечами.
– Но он давно уже здесь. Ты сам и есть буньип.
– Что?!
На мгновение ей показалось, что старик испугался. Но затем он схватился за живот и рассмеялся – нормальным человеческим смехом, ничуть не похожим на жуткий хохот кукабарры. Он смеялся так, что у него слезы потекли из глаз, он вытирал их кулаками.
– Что? Это я буньип? Как ты себе это представляешь? Я – буньип?!
– Да, – спокойно сказала Ива.
Она глядела старику прямо в глаза, и тот в конце концов сдался и отвернулся. Ива кивнула самой себе. Хендерсон мог сколько угодно отрицать свою истинную природу, но сути это не меняло. Он тот, кто он есть, и это знает. Осталось только принять.
Кусочки головоломки один за другим становились на места, стоило найти правильный ключик. Пока она считала Хендерсона человеком, он пугал ее – перепадами настроения, своей жестокостью, своим безумием. Но когда она поняла, кто он на самом деле, страх отступил. Свихнувшееся чудище, которое и забыло, что оно чудище, – это ей было по нраву. Чудищ она не боялась, с чудищами она была на короткой ноге, чудища были ее семьей.
Старик поднял глаза и посмотрел на девочку. Сухие губы скривились в болезненной ухмылке.
– Значит, я и есть буньип, так, что ли?
– Так, – кивнула Ива.
– А кто же тогда хохотал кукабаррой? – Хендерсон схватился за последнюю соломинку. – Кто смеялся в ночи?
– Тоже ты, – сказала Ива, – я думаю, все вокруг – это ты. Так или иначе.
На этот раз старик не засмеялся, попытался, но ничего у него не вышло. Кадык дернулся, и из горла вырвался хриплый булькающий звук.
Ива сочувственно улыбнулась. Ей в самом деле было жаль это странное существо, забывшее, кто оно есть. В то же время она понимала, что ходит сейчас по тонкому льду: что будет, когда буньип вспомнит? Не попытается ли он поглотить и ее так же, как поглотил в свое время девочек из приюта, их воспитательницу и настоящего господина Капитана? Она рисковала, и рисковала сильно.
– Я думаю, – сказал Хендерсон, отворачиваясь, – у кого-то здесь поехала крыша. Ты знаешь, как опознать буньипа? По полоскам, как у тигра. Ну и где ты видишь у меня полоски?
Вот теперь он начал торговаться.
– На груди, – сказала Ива. – Татуировка сумчатого волка – она всегда у тебя была?
Старик фыркнул:
– На все есть ответ, да? Эту татуировку набил мне один китаец в порту Хобарта, и я помню, как это было. – Он ткнул пальцем в изображение тилацина. – Когда-то я охотился на таких на острове. Славное было времечко. Однажды за день я подстрелил шестерых полосатых мерзавцев.
– Зачем?
– Затем, что они вредители. Нападают на овец, разоряют честных фермеров… Мерзкие твари.
– Раз они такие мерзкие, зачем же делать татуировку?
– Затем, что… – Хендерсон нахмурился, глубокие морщины взбороздили лоб. – Затем, что… Когда-то у меня жил такой. Взял его еще щенком, выходил, выкормил… А потом он пропал. Должно быть, его подстрелили охотники ради награды…
– Это воспоминания разных людей. Они у тебя совсем перепутались в голове.
Хендерсон уставился на некую точку в полуметре над головой Ивы.
– Кинджа, – сказал он спустя какое-то время. – Моего волка звали Кинджа.
Ива не удивилась, просто кивнула, как чему-то само собой разумеющемуся. В конце концов, не просто так тилацин привел ее сюда. Как бы то ни было, но зверь остался верен своему хозяину, и для него не имело значения, кем тот стал.
– Его не убили охотники, – сказала она. – Он спасся и смог найти дорогу до дома моей Матушки. А потом он привел меня сюда.
Она хотела сказать «для того, чтобы я могла тебе помочь», но не решилась. Истинные мотивы Кинджи остались для нее загадкой. Если он искал встречи со своим бывшим хозяином, тогда почему до сих пор не показался? А что, если и Кинджа тоже был буньипом? Не зря же его спину украшали полоски… Но потом Ива вспомнила добрые глаза тилацина – нормальные глаза, со зрачками, и решила, что это глупая идея.
