Девочка-призрак избегала смотреть ей в глаза. Она то становилась плотнее и зримее, оставаясь при этом бесцветной, а затем тут же начинала таять на глазах. Вид у нее был до того жалкий, что Иве захотелось обнять ее и хоть как-то успокоить и утешить. Но она понимала, что не стоит даже пытаться. Во-первых, ничего не получится, разве можно обнять бесплотное создание? А во-вторых, протяни она руку, и хрупкое доверие, установившееся между ними, будет нарушено.
– Я не знаю… Я забыла… – проговорила девочка-призрак.
Ива нахмурилась: что значит «забыла»? Воспоминания – самая суть привидений, их плоть и кровь, а имя – тот еще якорь. Ива знавала призраков, у которых, кроме имени, вообще ничего не осталось. Лишенные облика, они повторяли его беспрестанно, чтобы хоть кто-то услышал и запомнил.
Ива решила зайти с другого конца:
– А что ты здесь делаешь?
– Прячусь… – сказала девочка. – И ищу…
– И что же ты ищешь? Ты что-то потеряла?
– Я не помню…
– И давно ты ищешь и прячешься?
– Я… Я не помню! – Лицо призрачной девочки задрожало, еще чуть-чуть, и она расплачется. Но призраки не умеют плакать, к тому же здесь и без нее хватало слез.
Среди огней
Ива не стала мучить девочку расспросами. Призраки упрямы, и если уж она решила молчать, то будет молчать до последнего.
Ива повернулась к черному пруду, к плачущим идолам и уставилась на неподвижную водную гладь. Печаль и тоска, призванные безликими сестрами, отступили, но не до конца, осталось неприятное сосущее чувство внизу живота. Не тревожное ожидание надвигающейся беды, а нечто противоположное. Чувство, будто беда уже случилась. Но какая именно, этого Ива сказать не могла. Она словно что-то потеряла, лишилась чего-то важного, и теперь на этом месте образовалась дыра, бездонный колодец, который можно заполнить только слезами.
– Эти сестры — ты знаешь, кто они такие?
– Они сюда приходят… – ответила девочка-призрак, – приносят огни и гасят в воде… Раз за разом… Долго…
– Зачем?
– Я не знаю.
Ива удивилась:
– И ты не пыталась это выяснить?
– Нет. Я прячусь… Я ищу…
На секунду Иву охватила злость. Эта девочка хоть что-нибудь знает? Ива в жизни не встречала настолько трусливого и нелюбопытного создания! Вот ее подружка, Кати Макабреску, давно бы уже со всем разобралась, выяснила бы, что да как. И тут же Ива нахмурилась, вспомнив, куда в конце концов завело Кати ее любопытство. К тому же ее новая знакомая была привидением, а привидения не ищут нового, а, наоборот, цепляются за вещи старые и привычные.
– Пойдем, – Ива махнула рукой в сторону туннеля, в котором скрылись безликие сестры, – надо выяснить, что тут происходит.
Девочка-призрак отпрянула и стала совсем прозрачной.
– Нет, нет, нет… – зашелестела она, будто ветер всколыхнул паутинную завесу в комнате Матушки Ночи.
– Ты ведь никогда туда не ходила?
Девочка-призрак промолчала, но Ива и не ждала ответа.
– Тогда откуда ты знаешь, что там нет того, что ты ищешь?
И опять тишина в ответ. Ива была бы рада сказать, что на лице девочки-призрака загорелся интерес, что глаза ее сверкнули или что-то еще в том же духе. Но правда заключалась в том, что она едва различала это лицо, словно смотрела на него сквозь мутное стекло. Иве оставалось только надеяться, что ее слова хоть как-то ее зацепили.
Ива подобрала череп-фонарь, а затем уверенным шагом направилась к туннелю. Настоящей уверенности она, правда, не чувствовала, но постаралась не ударить в грязь лицом. На девочку-призрака она не смотрела, и, похоже, это был правильный выбор. Несмотря на свои страхи, новая знакомая все же последовала за ней, пусть и держалась в отдалении.
На этот раз шла она недолго. Не прошло и десяти минут, как перед ней открылась новая зала, гораздо больше предыдущей. Ива резко остановилась на пороге, и если бы ее спутница не была бесплотной, то наверняка бы врезалась ей в спину.
– Ух ты! – Порой так сложно держать язык за зубами!
Огромную залу заполнили свечи; они горели повсюду: и под ногами, и высоко над головой. Открыв рот, Ива застыла среди бессчетного множества огней. Словно она чудесным образом вознеслась из темного подземелья на небо и очутилась среди звезд в самом сердце Млечного Пути.
Свечи, свечи, свечи… Большие и маленькие, толстые и тонкие, в кованых подсвечниках, в позолоченных канделябрах и без оных. Они стояли на полу и в настенных нишах, а иные и вовсе парили в воздухе.
Но удивительное дело: все эти огни ничего не освещали и совсем не грели. Ива должна была ослепнуть, выйдя из темноты на яркий свет, задохнуться от жара. Однако у нее даже глаза не заслезились. Здесь оказалось так же холодно и сыро, как и в остальном подземелье. Ива не учуяла дыма или жирного запаха расплавленного воска. Словно свечи горели не в этой зале, а где-то еще. А то, что она видит, не более чем некий образ. Она попыталась рассмотреть одну из свечей повнимательнее, но вскоре заметила на ее месте две, четыре, восемь свечей. И чем дольше она всматривалась, тем больше их становилось – больших и маленьких, толстых и тонких, самых разных.
Ива завертела головой, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь дробящееся море огней, и вскоре заметила движение – кто-то копошился у ближайшей стены. Но оказалось, что это вовсе не сестры, а ее старый приятель подземник или кто-то, похожий на него как две капли воды. Очень осторожно он пробирался между свечами, соскребал с пола оплывший воск и бросал в корзину, которую толкал перед собой. Деловитый и погруженный в свою работу, как муравей.
– Эй! – крикнула Ива.
Подземник не обернулся, а вот девочка-призрак зашелестела у самого уха:
– Тише… Тише…
Ива отмахнулась и позвала громче:
– Эй! Что ты делаешь?
Впрочем, и на этот раз подземник не отреагировал. Куски застывшего воска один за другим падали в корзину, пока бледный карлик пробирался вдоль стены. Голый хвост метался из стороны в сторону, странным образом не задевая ни одну из свечей.
Ива нахмурилась – что-то здесь было не так. Подземники ведь добывали твердый каменный уголь. Именно его они приносили в Котельную Уффа, а вовсе не податливый свечной воск. Когда Ива думала о подземниках, то обычно представляла, как они пробираются по узким шахтам и долбят стены нехитрыми инструментами. В одной из книг профессора Сикорского Ива видела фотографию шахтеров в забое и кое-что знала о подобной работе. Теперь же сложившийся образ рассыпался на кусочки.
– Эй! Постой! Скажи…
– Оставь его, – прозвучал голос. Холодный, безликий, лишенный каких бы то ни было эмоций. – Он делает свое дело, не мешай ему.
