Последняя идея, наверное, была самая эффективная. Только что-то подсказывало — опасная. Крикни я о пожаре, Басманский, скорее всего, тут же зажмет меня в каком-нибудь углу. Потом примется тушить пожар своим собственным шлангом, внушительным и горячим. Терлись, знаем.
"Так, стоп!" — после мысли о шланге к внезапной тахикардии добавилась подозрительная слепота. Задумавшись, я чуть не вписалась в стеклянные двери. И только вклинившаяся между мной и стеклом длинная мужская нога спасла от сотрясения.
Меньше всего похитивший меня гад заслуживал благодарности, но некоторые вещи выбить из подкорки было невозможно.
— Спасибо, — на автомате пролепетала я. И тут же вместо "пожалуйста" получила увесистый шлепок по попе.
— Голову береги. У меня на нее еще планы, — маньяк сильнее притиснул мою безвольную тушку к своему каменному боку и потащил по просторному фойе вперед.
Вариант с побегом в такой ситуации даже рассматривать было нельзя.
Оставалось последнее.
Воспользовавшись короткой передышкой, пока мы ждали лифт, я принялась вертеть головой по сторонам.
Слева за широкими плечами и гладко выбритым подбородком виднелась барная стойка. С дорогой кофемашиной, высокими бутылками ароматных сиропов, стаканчиками и без единой живой души.
Справа — стойка портье с седым старичком. Весовые категории у него с Басманским, конечно, были разные. Звать на помощь негуманно. Но сейчас меня беспокоило только собственное спасение.
Лифт стремительно приближался к первому этажу, и медлить я не стала.
Резко вырвавшись из захвата, крутанулась к ресепшену. Раскрыла рот и громко произнесла:
— Не могли бы вы…
Закончить не удалось. На губы легла ладонь, и окончание фразы пришлось шептать между пальцев.
Старик, конечно же, мой шепот не услышал. Но голову поднял.
— Милочка, вы что-то сказали?
То, что у "милочки" зажат рот, он почему-то в упор не замечал.
— Все в порядке, Евгений Михайлович, дама со мной, — абсолютно спокойно, будто каждый день насильно таскает в свою берлогу женщин, произнес мой похититель.
От досады и злости я впилась зубами в один из пальцев. Прикусила, как соседская болонка хозяйские сапоги. Ее за это отправляли гулять. В одиночестве и в дождь, и в снег. Мне сейчас это было то, что нужно. Но двери лифта разъехались, и без всяких церемоний меня толкнули в пустую кабинку.
Теперь кричать о помощи или биться в панике было поздно. Паника, кстати, почему-то не возникла. Голубые глаза прожигали взглядом насквозь. На высоких красивых скулах ходили желваки, а я словно бояться разучилась.
По привычке, совсем как вчера, жалась спиной к стенке лифта. Крепко держалась за полы своей кофты. Ни капли не эротичной. И думала. Теперь уже без ненужных фантазий. О положении своем незавидном. О том, как за честь сражаться буду. И о чем-нибудь тяжелом, чем можно было огреть моего несостоявшегося босса по голове.
Так до пятнадцатого этажа и доехали. А потом раскрылись дверцы, и вместо коридора с номерами квартир передо мной оказался ресторан. Новенький, весь в металле и дереве. Явно очень дорогой.
— Ты поесть меня, что ли, привез? — вся злость от удивления схлынула.
— Расстроилась?
— Н-нет… А может, не надо?
Такой дурой я не чувствовала себя никогда. Мало того, что все уши гаду про изнасилование прожужжала, будто напрашивалась. Так еще и место это… я ведь здесь как Золушка была. Только без предварительного тюнинга от крестной.
— Надо, сладкая, очень надо!
Быстро определившись, куда нам идти, Басманский подхватил меня под локоть и уже привычно продолжил буксировку. К столику. Дальнему, с табличкой "Зарезервировано".
Добрались быстро. От белизны скатерти и блеска хрустальной вазочки с одинокой лилией я растерялась еще сильнее. А дальше все было как в кино: стульчик туда-сюда, папочка тисненая с меню, официант с улыбкой до ушей.
Точно как в Золушке. Современной. Про проститутку.
Уж не знаю, читалось ли это на моем лице, но Басманский тоже как-то непривычно затих. Ни команд, ни прикосновений. Только смотрел внимательно. Мозг буравил. И словно невидимую зубочистку в зубах перекатывал.
К возвращению официанта от этого взгляда уже хотелось веер или опахало какое-нибудь попросить. Но за нас двоих попросил Басманский. И горячее, и десерт, и вино.
— Мне нельзя. Еще работа впереди, а тебе по контракту можно, — как бы между делом пояснил он.
С этой фразы контузия меня и отпустила.
— По какому контракту? — откашлялась. — Я твоими стараниями безработная. Забыл?
— Утром безработная, к полднику нанятая.
Наглец тяжелым взглядом посмотрел куда-то мне за спину.
— В моей жизни ничего такого не бывает, — я обернулась, чтобы понять, куда он смотрит. Волосы откинула, но присматриваться не пришлось. Прямо передо мной на скатерть опустился хрустальный бокал, и тут же в него полилась ароматная рубиновая жидкость.
— Все когда-нибудь случается в первый раз, — дождавшись, когда официант уйдет, Басманский пододвинул ко мне папку и кивнул. — Я тебя нанимаю.
— Что?
— Ручка там есть. Подпись поставь внизу каждой страницы. Мои уже стоят.
Нахал приказывал так, будто я сказала "да" и получила первую зарплату.
— А если мне не интересно? — Папки даже касаться было страшно. Про то, что не буду работать у него секретаршей, я уже сказала. Да и сомнительно, чтобы этот гад так напрягался ради временной замены Лиле.
Скорее всего, в папке было что-то другое. Далекое от стандартной работы или вообще неприличное.
— Совсем не хочешь смотреть? — Голубые глаза сощурились. — И строчку с зарплатой?
Мое предчувствие все больше казалось верным.
— Не-а. — Я взяла бокал. Покрутила в пальцах.
— Сдрейфила? — Басманский откинулся на спинку стула. — Неожиданно для девчонки, которая готова была в штаны ко мне залезть на парковке.
— Ты… Ты слишком о себе высокого мнения!
— А ты трусиха!
— Нет!
— Тогда открой эту долбаную папку и посмотри!
— Это тебе нужно, а не мне. Ты и смотри, — я сама не заметила, как завелась.
То, что выгляжу пугалом среди Елисейских полей, было уже не важно. Именно этот мерзавец лишил меня работы. Именно он опозорил перед коллегами. А еще дважды за две встречи он заставил вспомнить, как давно ко мне не прикасался мужчина. Целый букет поводов послать его к черту.
— Просто открой и посмотри, — длинные мужские пальцы придвинули папку ко мне еще ближе. — Давай. Тебе ведь интересно.
