— Нет, сладенькая. Некоторые вещи с бухты-барахты не делаются. Вначале ты нам с Даней даешь добро за тобой присматривать. А потом я тебе подробно и во всех деталях расскажу остальное.
— А я могу отказаться? — Хотелось кричать "да". Это точно был мой Басманский. Самый невозможный тип из всех, кого знала. И самый потрясающий.
— Отказаться?.. — Эд ласково погладил Даньку по волосам, легонько подкинул на колене и улыбнулся от уха до уха. — Поздно.
Глава 25. Ни шагу назад
"Все девочки хотят красивую свадьбу.
Не хотят лишь те, кто боится своих желаний
или топает в ЗАГС не с тем".
Энциклопедия женской мудрости
Лена.
Когда думала, что сказать Эду правду, — сложная задача, я и не подозревала, насколько ошибалась. Ничего рассказывать так и не пришлось. Эд честно признался, что допросил Лизу и верит мне во всем.
Нереальный мужчина! Но вот то, что случилось после… к такому обороту подготовиться было невозможно.
Разрешение защищать меня я, конечно же, дала. Отказать, когда на тебя с одинаковой надеждой смотрят две пары голубых глаз, было преступлением. Только, глупая, я и не подозревала, что под "защитой" Басманский подразумевал настоящую оккупацию. Со срочным, как стихийное бедствие, переездом и походом в ЗАГС.
Да, именно так! Никакой романтики. Никаких уговоров или хотя бы формального "хочешь ли ты?"!
Вначале этот захватчик подогнал под мой подъезд микроавтобус. Потом уведомил, что мы с Даней переезжаем в его квартиру. И, пока я приходила в себя, сложил из картонных заготовок большие коробки.
Возражения и просьбы "не спешить" отметались мгновенно. Воспользовавшись тем, что сын в саду, вместо аргументов этот гад фантастически трахнул меня на кухонном столе. А когда попыталась намекнуть, что необязательно так кардинально решать вопрос, что мы можем кататься друг к другу в гости, перекинул через спинку дивана и отодрал еще раз. Более жестко, нагло и сладко.
Третий раз "вразумлять" не пришлось. Ноги слушались слабо, в голове порхали бабочки и пели соловьи, а коробки все заполнялись и заполнялись вещами.
Точно так же Басманский уговаривал меня на ЗАГС. Разница была лишь в том, что двумя подходами он не ограничился. Будто месяц сидел на голодном пайке, Эд заставил меня стонать всю ночь. А когда сил воевать с ним, да и вообще шевелиться не осталось, надел на мой безымянный палец нескромное золотое кольцо. Опять без спроса. Опять сам.
Утром из спальни выходить было страшно. Стыдно смотреть в глаза двум малышам. Нет, на звукоизоляцию жаловаться не приходилось. Но, как ни старалась, я не могла изобразить серьезный вид или хотя бы перестать улыбаться.
Губы жили своей жизнью. Широкой, радостной. Глаза своей — не отлипая, осоловелым взглядом следили за высокой широкоплечей фигурой у плиты. А руки…
Они совсем не слушались. Им постоянно нужно было к чему-то прикасаться. Гладить по плечам Даньку, расправляя несуществующие складки на новой майке. Ерошить волосы Киру, отчего тот громко смеялся и тыкался макушкой в раскрытую ладонь. Трогать свои горящие щеки.
Еще пальцам нужен был Эд. Хотя бы плечо или рука. Казалось, дышать не смогу, если совсем не прикасаться к нему. Растаю, как Снегурочка весной.
И он словно чувствовал это. Клевал меня губами в лоб, когда расставлял тарелки. Сжимал бедро под столом. Обнимал взглядом. Будто в пуховое одеяло заворачивал. Заботливо, тепло, как настоящее сокровище.
Вот как ему такому было возражать? Как снять кольцо или отказаться подать заявление? Никак! Я и не сопротивлялась. Как прыгнула в бушующую реку по имени Басманский, так и плыла по течению. Невменяемая от счастья.
А потом не заметила, как оказалась в белом платье перед толпой людей и заторможенным мозгом пыталась понять, что значит "горько".
* * *
Эд.
Соврет тот, кто скажет, что второй поход в ЗАГС не так страшен, как первый. У меня все было с точностью до наоборот. В первый я был уверен, что моя благоверная никуда не денется, а если понадобится, сама буксиром отволочет под венец.
Во второй я чуть не поседел от волнения, дожидаясь, когда невесту привезут на роспись. С Леной все было иначе. От страха, что она скажет "нет" или попросит отложить свадьбу, я не давал ей и шанса задуматься.
Точно так же как в бизнесе, включил на максимум свое упрямство и тупо шел к цели. Как последняя сволочь. Не заморачиваясь на всякую фигню вроде чужого мнения и начхав на совесть.
Важнее всего была Лена. Постоянно со мной. Под одной крышей. Вместе с двумя моими сыновьями.
О том, что уволоку ее в свою берлогу и никуда не выпущу, я знал еще перед началом разговора с доктором Лизой.
К некоторым решениям приходится идти годами, а это созрело мгновенно. Я просто посмотрел утром в зеркало на нас с Киром, представил на минуту рядом Лену с Даней и почувствовал, как на душе становится спокойно.
Не легко, не радостно, а именно спокойно! Как после долгого геморройного дела, которое закончилось, и можно наконец наслаждаться жизнью.
Забытое для меня состояние. Дикое. Но ради того, чтобы оно не исчезло, я готов был на все. Крушить бабские страхи, ругаться, любиться. Вступать в любые союзы или даже применять силу.
Она нужна была мне вся. Вместе со своими королевскими замашками и выводком тараканов. После разговора с доктором я два часа искал подарки и цветы. Я придумывал аргументы и зазубривал правильные фразы. Я готовился к штурму.
Но стоило Лене открыть дверь… стоило войти и успокоиться…
Эти двое… Они мне сердце вынули. Разрезали без ножа грудину, достали его и взяли в свои руки.
В две маленькие ладошки. С аккуратненькими пальчиками, со следом от маркера на мизинце и с почти зажившей ссадиной.
В две красивые узкие женские ладони. Без колец и без боевой раскраски на ногтях.
Они держали. И сами не понимали, что делали.
А я загибался рядом. В разы сильнее, чем вчера. Сильнее, чем когда-либо в жизни.
От бури чувств внутри. От сумасшедшего ясного осознания, что жить без них не смогу. От охрененной ответственности, что опустилась на плечи.
Счастливый как идиот. И богатый.
* * *
После того дня у меня в голове словно полюса поменялись. Сложное стало простым, а простое сложным.
Первое изменение, как ни странно, коснулось Дианы. Раньше я берег свою бывшую. Щедро откупался от нее деньгами, искренне веря, что с матерью моего ребенка жестко поступать нельзя.
Теперь эта блажь отпустила. Вместо нового транша я поручил одно очень нестандартное задание своему начбезу. А еще через пару дней пережил истерику Дианы по телефону.
