Извинения на коленках.
Ковер.
Диван.
Возможно, обеденный стол.
Сражение за тыл под струями воды в душе. И вероятно, сдача крепости. Как компенсация. Или те самые горизонты, которые для чего-то обязательно нужно расширять, даже когда и так от удовольствия душа каждый раз в рай улетает.
Возможно, мне бы понравилось. Пока что нравилось все, что этот гад со мной вытворял.
Возможно, я впервые оставила бы пару зарубок на красивых широких плечах.
Но однозначно не чувствовала бы себя такой лишней. Даже с щекастым малышом на руках, который улыбался совсем как Данька в свои восемь месяцев. Тянул ручки. И срыгивал прямо на платье. Красное, любимое, пролежавшее в шкафу столько, сколько не каждое вино выдерживают.
* * *
В туалете, куда побежала смывать красоту, стало окончательно плохо. Я даже объяснить себе толком не могла, что за пляски такие с эмоциями происходят. Хороший ресторан, приятная компания, ни одного неудобного вопроса.
Но ноги не желали нести обратно. Хотелось, чтобы этот день быстренько закончился. И сразу начался следующий. Обычный.
Не знаю, как долго меня не было. По ощущениям — пару минут. Однако, стоило открыться двери в дамскую комнату, стало казаться, что вечность.
— И сколько ты еще будешь здесь отсиживаться?
Басманский явился как к себе домой. Быстро глянул по сторонам. Защелкнул замок. Подошел ко мне ближе.
— Сейчас вернусь. — Я отвернулась к умывальнику и еще раз провела салфеткой по уже совершенно чистой ткани.
— Они уехали. — Горячие ладони легли на талию. — Просили прощения, что не удалось попрощаться. Спешили.
Я медленно втянула в себя воздух. Мечты сбываются?
— Тогда идем, — повернулась.
— Спешишь? — Эд придвинулся еще ближе. Буквально вжал меня в умывальник.
— Если ты не заметил, это женский туалет.
— И что?
— Он общий. — Сердце забилось быстрее. Не так, как бывало в квартире. Сейчас оно гнало кровь не от возбуждения, а с совершенно другими эмоциями. Путаными. — Сюда в любой момент могут прийти.
— Ланч закончился. В зале человек семь. Не больше.
— И все равно…
Я уперлась в грудь руками. Изо всех сил. Но, наверное, стену сдвинуть было проще. Точно атлант! Со своим небосводом, который кружился только вокруг него. И планетой. Его собственной.
— У тебя какие-то проблемы? — мой язык был быстрее мозга.
— Разве я похож на человека с проблемами? У меня все зашибись.
Басманский словно и не слышал, что ему говорят. В своем любимом режиме "бульдозера" он мял мои ягодицы. Вынуждал прогибаться так, что я почти мостик делала над умывальником. И уже задирал платье.
Без поцелуев. Без пошлых шуток, которые заводили сильнее ласки. Напористо, будто уже решил, что поимеет меня здесь, и не собирался давать никакого выбора.
— Эд, постой. Пожалуйста…
— У тебя когда-нибудь был секс в туалете? — Его ладони вдруг стали жесткими. Как клещи.
Я вздрогнула.
— Нет.
— Тогда прямо сейчас это срочно исправим.
По-прежнему без поцелуев, он резко развернул меня задом к себе и положил мои руки на зеркало впереди.
Глава 12. Собака бывает кусачей…
"Брутальные неандертальцы хороши только в кровати.
В быту с этой скотиной делать нечего".
Энциклопедия женской мудрости
Лена.
Даже за деньги я бы не вспомнила, сколько раз после заключения контракта у нас с Эдом был секс. Каждый будний день в обеденный перерыв или ближе к концу рабочего дня мы, как две машины на трассе, в лобовую сталкивались друг с другом. Сминались. Становились одной горящей грудой. И окончательно разъединялись, лишь когда полностью заканчивались силы.
До Эда у меня никогда не было такого секса. С Васей ничто не ограничивало нас по времени. В двадцать три безумия было больше, чем сейчас. Но крыша не ехала. Ее спускали вниз плавно. Не до самой земли, а так — до козырька. Будто боялись, что развалится или потребует другого прораба.
Басманский скоростью и аккуратностью не запаривался. Моя черепица от него трещала, так что в ушах закладывало. Разбитые вдребезги осколки разлетались на всю округу. И имя прораба я готова была повторять бесконечное количество раз. Как молитву.
Я не знаю, как Эд занимался любовью. Но трахался он словно бог. Всегда. На любой поверхности. Каким-то звериным чутьем ощущая, как именно мне нужно и чего больше всего хочу. Экстрасенс хренов!
Но сейчас, в туалете, его чуйка словно отключилась.
Мне до одури хотелось коснуться упрямых губ, обхватить руками красивое лицо, разгладить складку между бровей… Мне просто необходимо было чувствовать, его всего. Целиком.
Тяжесть, твердость, бархат кожи и напряжение, которое окрыляло собственной властью над ним… роскошным, потрясающим, самым лучшим.
Мне необходим был жар.
Но в бедра больно впивался угол холодной керамической раковины. Прижатые мужской ладонью, руки упирались в поверхность зеркала. Из крана, разбрасывая ледяные брызги, текла вода. А мужчина за мной двигался.
Резко, быстро. Как незнакомец.
Свободная рука давила на спину, заставляя прогибаться ниже, отклячивать зад буквой "г". И тела, не считая рук, соприкасались лишь в одной точке.
Там, где было слишком туго. Неправильно. Больно. Жестко.
— Эд, пожалуйста… Нет. Не так, — хрипела я, пытаясь вывернуться.
Нужно было как-то остановить это безумие. Хочет в туалете — пусть! С ним я на все согласна. Только лишь бы как всегда. Чтобы вместе, чтобы чувствовать каждой клеточкой.
Но меня никто не слышал. Стоило попытаться дернуться, толчки стали сильнее. Звуки пошлых шлепков громче. И будто заводился от этого еще большое, Эд давил и давил на поясницу.
Укладывал меня грудью на холодный кафель. Заламывал руки, раскрывая, как ракушку. Плоть для плоти. Возвратно-поступательная классика без прикрас.
Не так, как в квартире. Не так, как в лифте. По-новому. Молча. Со злостью. Будто не меня трахал, а безжалостно выбивал что-то из самого себя.
— Умоляю. Прошу… — не представляю, откуда брались силы, но я все еще надеялась успокоить его.
Напрягая шею, оглядывалась. Пыталась зацепить хотя бы взглядом. Почувствовать.
Что-то все-таки произошло там, в зале. Этот друг… Адвокат, скорее всего. Он чем-то расстроил, нажал на болевую точку, о существовании которой я и не догадывалась.
