— Аспера. Дух. Те еще паразиты и мастера маскировки.
— И что, она тоже должна была за нами… следить?
— Само собой. Это один из прихвостней жены моего отца, Тир’зы.
— Какое ей дело до того, будет у нас секс… или нет?
— Самое прямое. Ее семья сильно пострадала от твоих крылатых родственничков, Даани. И она очень не в восторге от желания моего отца, наконец, прекратить вражду между нашими народами. Ну, хотя бы на время прекратить, пока мы просто не уничтожили друг друга.
— А ты согласен с отцом? – Моя жажда крови начала понемногу утихать. Может, он в самом деле хотел, как лучше?
— Я согласен с тем, что затяжные войны опустошают каждую из сторон. В таких войнах нет победителей и побежденных.
На удивление разумно. Но я не дала ему усыпить мою бдительность.
— Совсем не обязательно было меня… лупить! – Я нахмурилась.
— Я бы ни за что не сделал тебе больно, принцесска. Или… сделал? – Он озадаченно поскреб затылок.
— Сделал. И не только моей... пятой точке, - проворчала я, вспоминая, как отчаянно колотила кулаками по его ногам.
— Я подумал, что немного смирения тебе не помешает, - не стал юлить он. – И потом: твои визги вполне могли сойти за прелюдию к нашей брачной ночи.
— Мои… визги?! – Наверное, я все-таки поспешила прощать его. – У вас тут так принято, да? Еще скажи, что припрятал хлыст, наручники и эти… штучки для тех, кто любит пожестче.
— Ну, в общем… - Вопрос застал Граз’зта врасплох. – Что такое «наручники»?
— Веревки, - сказала я, ругая себя за то, что перестала следить за языком.
— Так ты об этом… - Граз’зт сделал многозначительный жест рукой. – Многим крэсскам нравятся подобные игры, но мне и в голову не могло прийти, предложить нечто подобное тебе. Я более… традиционен в своих предпочтениях.
— Избавь меня от необходимости знать подробности твоей интимной жизни! – потребовала я. Знать не хочу, что этот Мистер Вселенная любит вытворят со своими любовницами. Да меня в озноб бросает от того, что это «традиционно» может быть тем еще извращением не для слабонервных. – Ограничимся тем, что ты больше и пальцем ко мне не притронешься.
— Боюсь, что не могу дать такого обещания, женушка. – Он посмотрел на бассейн, потом на меня – и снова на бассейн. Взялся за завязки на штанах, но не спешил их распускать. – Мы должны изображать счастливую семейную пару по меньшей мере до тех пор, пока ты не найдешь для меня Сердце Зары. Это значительно облегчит твое существование в стенах замка.
И почему я не удивлена? Сейчас он скажет, что нам придется спать в одной постели.
— И спать мы будем в одной кровати, - не подвел мою интуицию Граз’зт.
Я не удержалась от едкого смешка.
— И не мечтай, Рогалик.
— Не мечтать о чем? Если ты думаешь, что я хочу тебя как женщину, то в таком случае тебе совершенно не о чем беспокоится. Ты меня совершенно не привлекаешь, женушка.
Не знаю почему, но мне вдруг стало очень обидно от этого совершенно бесхитростного признания. Одно дело, когда тебя не пытаются соблазнить из-за каких-то правил или порядков, и совсем другое – из-за того, что ты вообще не привлекательная. Ну да, ну да, после Эраати, у которой ноги от ушей…
— Она меня тоже не привлекает, - сказал Граз’зт - и так я поняла, что все это время размышляла вслух.
— А спал ты с ней исключительно из природной склонности помогать уродливым селуне, - не смогла смолчать я.
— Не спал я с ней.
— Сам же признался!
— Только, чтобы тебя позлить. Ты такая смешная, когда краснеешь от злости. – Он негромко рассмеялся.
Не куплюсь я на это. Ни за что не куплюсь. Ну и что, что у него ямочки на щеках, когда улыбается, и глаза светятся, и колечко в пупке выглядит почти… как вызов моему самообладанию!
В общем, я сдалась и улыбнулась в ответ. Но вот те десять шлепков, дорогой муженек, я тебе обязательно припомню и верну сторицей.
— Будешь спать на софе, - великодушно разрешила я.
— Ты серьезно? Да я на ней не помещусь, даже если сложусь вдвое.
— Почему это должно меня волновать?
— Потому что это моя комната, моя постель и мой замок.
— Замок Темнейшего владыки Абаддона, - поправила я.
— Охо-хо, Даани, - Граз’зт сокрушенно покачал головой. – Надеюсь, твое странное поведение и забывчивость связаны со свадебными хлопотами. Это – мой замок. Отцу и родне пришлось временно переехать ко мне. Надеюсь, впрочем, они скоро уберутся.
Вот так-так, да у меня муж с приданым!
— Это все равно не имеет никакого значения, - твердо ответила я. – Ты спишь на софе, а я – на кровати.
— Я сплю на кровати, а ты можешь спать, где заблагорассудится, - парировал Граз’зт. И сменив тон на миролюбивый, добавил: - Предлагаю сперва искупаться. Ты вроде сокрушалась, что грязная.
От этого заманчивая предложения я не могла отказаться. Если бы не одно «но»: мне нужны мои вещи и сверток, судьба которого пока что оставалась туманной. И меня это беспокоило.
— Когда принесут мои вещи?
— Думаю, уже вот-вот.
И прежде, чем стих звук последнего слова, в комнату тихонько поскреблись. Граз’зт развел руками, мол, «А что я говорил?» и покинул купальню. Как ни не хотелось мне уходить, но я пошла следом.
Мой сундук стоял около стены, заветный сверток – на нем. Я в два прыжка оказалась рядом, вцепилась в него и прижала к груди. Граз’зт только ухмыльнулся, достал что-то из шкафа и ушел, оставив меня одну. Похоже, и в самом деле не собирается меня трогать.
Когда через минуту до меня донесся плеск воды, я поняла, что могу в полной мере насладиться одиночеством и узнать, наконец, что мне подарила синекожая нянька.
В свертке, завернутый в много слоев ткани, лежал тонкий обруч в виде пера. Серебряные грани приятно поблескивали, а тонкая работа выдавала руку мастера. Но на этом все. Обычное, пусть и качественное, украшение. А шуму-то было.
Я остановилась перед огромным ростовым зеркалом, подождала несколько минут, поводила перед ним рукой: а вдруг это тоже чей-то прихвостень? Кажется, это и правда всего лишь зеркало.
Чтобы надеть украшение мне пришлось отпустить полы плаща, и тот грязной лужей упал к моим ногам.
Ничего себе, да тут, похоже, не только в ожоге дело.
На плечах, ребрах и животе были уродливые кровоподтеки. Некоторые старые, другие казались совсем свежими. Я встала в пол оборота, посмотрела на спину: чуть ниже лопаток отчетливо виднелись отпечатки двух внушительного размера ладоней. Раз, два, три… Шесть пальцев. В тех местах, где они касались кожу, синяки были особенно темными.
