– Я сидел, сидел, – подхватил Саня. – И что-то оно мне надоело. Я в дверь, а она заперта. Я в окно, а там второй этаж!.. Ну, велика важность – второй этаж, мы в армии не такие высотки штурмовали. Ну, перелез, раскачался, подтянулся, там выступ такой, я на него, а оттуда уж спрыгнул. А Крыска внизу на терраске стоит и вроде как за меня болеет.
– Так и было, – подтвердила Кристина.
– Ну, приземлился я, и мы с ней тут прямо на кресла сели и погутарили малость.
Меркурьев слушал, не перебивая, время от времени посматривал на Муру. Она тоже слушала, у нее было внимательное и заинтересованное лицо, только ровные густые брови слегка приподняты, отчего смешливое лицо казалось совсем веселым. И солнце из окна заливало ее всю, от светлых волос и до красных ботинок.
Эх, хороша была Мура!..
– Я ей объяснил, что мне в город надо, к похоронам готовиться, а как к похоронам лучшего друга готовиться, я не знаю!.. А она мне пожаловалась, что кольцо у ней сперли невиданной красоты и цены неописуемой и что теперь все пропало.
– Ну?.. – поторопил Меркурьев.
– Ну и поднялся я к себе в комнату, пиджак надел и портфель взял, и поехали мы в город. Крыска обещала мне помочь с Ванюшкой-то. – Саня мотнул головой. – И сегодня целый день по всяким телефонам названивала. Правда помогла, не обманула.
– Я зачем вам понадобился?
Кристина и Саня посмотрели друг на друга, совершенно как Мура с Меркурьевым. И она ему кивнула, словно что-то разрешая.
Мурины брови поднялись еще выше.
– Поговорить надо, дядь, – повторил Саня и, прищурившись, посмотрел за стекло. – Как отзвонились, сразу сюда приехали. Я люблю зоопарк, еще когда пацаном был, полюбил. Тут звери всякие. Бегемот в войну был, Гансом звали, слыхали про такого бегемота?.. Легендарная скотина!
Мура и Василий Васильевич вразнобой подтвердили, что слышали.
– Когда мне подумать надо, я всегда к бегемотам хожу, – продолжал Саня. – Я это, типа, патронаж над ними держу. У нас так принято. Кто может, тот деньги дает на зверей. Я на бегемотов даю.
– Поговорить с тобой – это моя идея, – призналась Кристина. – Саня считал, что не имеет смысла, но я его переубедила.
– Это все я давно понял, – сказал Василий Васильевич. – Я только не понял, о чем вы хотите говорить, что за секретность такая. Сань, ты чего, сам дружбана с маяка спихнул?
– Больной, что ль, дядя?!
– Тогда в чем дело?
– Здесь разговаривать неудобно, – повторила Кристина. – Поехали куда-нибудь. У нас на стоянке машина.
– А из гостиницы до города вы на чем добирались?
– На такси, – удивилась Кристина. – Саня хотел шофера вызвать, а я сказала, что шофера ждать долго. Ну, и позвонила в такси.
– Хоть бы ты Захарычу позвонила, – пробурчал Василий Васильевич. – Или мне!.. Мы же не знали, что ты с Саней уехала. Волновались.
– Я тебе говорила, что не нужно волноваться, – вставила Мура. – С ней все в порядке.
– Ну че? Поехали? Ща, заплачу только!.. – Саня похлопал себя по карманам и пошел к длинной пластиковой стойке, над которой были развешаны разноцветные надувные шары с надписями «С днем свадьбы» и «С новым учебным годом!».
– Зачем ты с ним поехала? – спросил Меркурьев Кристину, когда Саня оказался под одним из шаров и не мог их слышать. На шаре было написано «Happy Birthday!».
– А что? – сразу ощетинилась Кристина. – Его одного нужно было бросить?! Он чуть с балкона не свалился!.. И горевал так, что смотреть тошно!.. И потом! Мне нужно было домой.
– Ты заявление о пропаже перстня написала?
Кристина посмотрела на Меркурьева как на сумасшедшего. Мура хмыкнула, довольно отчетливо.
– Ты что? Ума лишился? – Кристина покрутила пальцем у виска. – Какое еще заявление?! Да и разве в заявлении дело?!
– Он ничего не знает, – сообщила Мура.
– А ты? Почему не рассказала?
– Как я могу? – Мура даже руками всплеснула. – Рассказать может только та, кому принадлежит перстень!..
– Опять, – возмутился Меркурьев. – Эти ваши штучки!.. То призраки, то духи, то кольцо! Оно обладает магической силой?! Мы должны вернуть его хоббитам?!
– Нам же все объяснили, – сказала Мура. – Ты так и не понял?..
– Я расскажу, – пообещала Кристина. – При чем тут хоббиты, Вася! Сань, догоняй, мы на улице!..
Саня оглянулся от стойки, кивнул и махнул рукой.
Они вышли на улицу. После пластмассовой тесноты и духоты воздух показался вкусным, как вино. Мимо прошаркал сторож с метлой и пролетел пацаненок на велосипеде. Пацаненок с разгону врезался в кучу опавших листьев, которые разлетелись в разные стороны, и сторож сразу заругался.
– Как хорошо, – Мура потянула носом. – Жалко, я не чувствую ничего!.. Смотри, смотри, слон! Вышел!
И схватила Василия Васильевича за рукав.
– Это не слон, а слониха, – поправила Кристина. – Видишь, у нее во-он там вязанка хвороста? Это специально приготовлено! Она хоботом берет хворостины и чешет себе спину! Так прикольно!
И обе девицы – ясновидящая и студентка – с восторгом устремились к вольеру. Меркурьев пошел за ними.
– А летом ее из шланга поливают, – говорила Кристина. – Это она тоже очень любит. Разевает пасть и пьет!.. Прямо из шланга!.. Я сколько раз видела! А Саня говорит, что бегемоты все равно круче. Но мне кажется, слоны. И еще жирафы. Ну что бегемот? Лежит в бассейне и лежит, как свинья.
Василий Васильевич хотел было сказать, что Сане бегемоты нравятся, потому что он чувствует в них родственную душу и определенное сходство с самим собой, но промолчал.
– Ну че, народ? Двинули?
Девиц с трудом удалось увести от слонихи, они то и дело оглядывались и наперебой делились впечатлениями. Саня смотрел себе под ноги. Василий Васильевич раздумывал.
Кристина сказала, что выйти лучше всего по дорожке мимо медведей, это тоже оказалась долгая история – до медведей было совсем не близко. А потом, когда они дошли, ждали какого-то медвежонка, который так и не показался, но и от взрослых медведей девиц было не оторвать. Медведи прыгали со скалы на скалу, валялись и плюхались в круглый бассейн. Потом отряхивались, смешно садились на круглые зады и энергично жестикулировали передними лапами – выпрашивали вкусное.
Василий Васильевич заметил, что медведям, по-хорошему, давно пора впасть в спячку, но ему сказали, что он ничего не понимает. В дикой природе, может, и пора, а в зоопарках медведи ложатся спать гораздо позже.
Потом опять ждали медвежонка, но он все не выходил. Саня стоически выносил все девчачьи восторги, а Василий Васильевич, человек пустыни, сильно продрог, зуб не попадал на зуб, и скулил, что пора уходить.
