Лионелла резюмировала все сказанное:
– В сухом остатке имеем: убийца считал Бирюкову змеей и предательницей.
Никанин уточнил:
– Но только в том случае, если это высокоинтеллектуальный человек с хорошим чувством юмором.
– Значит, насчет древнерусских способов казни не подскажете?
– Разве что вот… – На мгновение задумавшись, Юрий Платонович продолжил: – С помощью гужевого транспорта нагибали две крепкие березы, виновного в преступлении привязывали ногами к верхушкам. Березы отпускали, они разгибались и разрывали казнимого пополам.
– Это не наш случай. Хотя… – Лионелла задумалась, потом оживленно проговорила: – Чтобы нагнуть дерево, в древности использовали лошадей. Так?
– Так.
– Тогда в нашем случае это был квадроцикл! Как же я раньше не сообразила!
– Позвольте… – удивился Никанин, – вовсе не обязательно.
– Дело в том, что в это время в лесу стоял брошенный квадроцикл. Преступнику ничего не стоило использовать его в своих целях. Я была в это время в лесу и слышала звук работающего двигателя. Это было в двадцать три пятнадцать. Никто, кроме убийцы, не мог завести квадроцикл, потому что его забрали час спустя. И что характерно, покойный Друзь вернулся за квадроциклом, но нашел его в другом месте. Уверена, веревка, на которой была повешена Бирюкова, – из бардачка того же квадроцикла. Она, я знаю, включена в стандартную комплектацию. И, если копнуть глубже, на крышке бардачка наверняка остались его отпечатки! Нужно непременно сказать следователю!
– Куда вас занесло! – рассмеялся Никанин. – А вам не приходило в голову, что звук, который вы слышали, мог принадлежать катеру? Озеро рядом.
– Это исключено.
– Почему?
– Человек, опознавший звук двигателя на записи, – профессионал и вполне может быть экспертом.
– Запись? – заинтересовался Никанин. – Кто ее сделал?
– Звукорежиссер Волков.
– На кой ляд?
– Он коллекционирует звуки природы и в тот вечер записывал их в лесу.
– Вы только посмотрите! – снова рассмеялся Никанин. – Ночь, лес, и по лесу бродит столько народу. Бирюкова, ее убийца, звукооператор, артистка Баландовская…
– И двое охранников.
– Двое? Разве Друзь был не один?
– Он приехал с помощником.
– Да это какой-то Булонский лес!
– Скажу больше. У Юрия Друзя в телефоне был встроенный прибор ночного видения. За час до убийства ему удалось запечатлеть на видео Бирюкову с неизвестным мужчиной.
– Примите мои поздравления! Вам удалось собрать целую базу. Однако я не понимаю, как вы собираетесь это использовать…
Закончив ужинать, они распрощались. Прежде чем уехать в усадьбу Тихвиных, Лионелла заехала в свой бывший дом. Войдя в коридор, услышала из-за двери комнаты, где жила Бирюкова, звонкий девичий смех. Она прошла дальше и постучалась в комнату Тамары.
Увидев Лионеллу, Тамара удивилась:
– Лионелла Павловна, я думала, вы ночуете не здесь.
– Да, я остановилась у Тихвиных, на том берегу. – И тут же перешла к делу: – Можешь вспомнить тот вечер в доме у Тихвиных?
– Конечно.
– В каком составе вы возвращались?
– Кто ехал в машине? – Тамара подняла взгляд к потолку и стала загибать пальцы: – Артист Иванов, инженер Ворошилов, я и консультант Никанин. Хотя нет! Никанина потом пересадили в другой автомобиль.
– Да нет же, его пересадили из джипа к вам, – сказала Лионелла.
Но Тамара стояла на своем:
– Никанин с нами не ехал. Но когда мы приехали в пансионат, он был уже здесь.
Выйдя из дома и усевшись в свою машину, Лионелла ненадолго задумалась. Потом спросила сама себя:
– На чем Никанин вернулся в «Рыбачий»?
И сама себе ответила:
– На катере с Юрием Друзем.
Глава 26
Встреча и прощание
Новгородское княжество. ХIII век
Князь Олекса и Бронеслав въехали в Немецкий торговый двор. Навстречу им вышел старшина немецких купцов. Одет он был в зеленый бархатный кафтан с золотыми застежками, бобровым воротником и опушками. На голове – красный берет с золотой финифтью и павлиньим пером. За спиной старшины рядком стояли купцы. Все низко поклонились, и толмач произнес:
– Господин альдерман
[21] Франц Ниренштедт счастлив принимать князя Олексу Ростиславича и хотел бы пригласить его в свой дом.
– Скажи альдерману, что не в гости я приехал, а поглядеть на товар. – Князь Олекса спешился. – Показывай, что дали на выкуп твои купцы! Сколько возов? – Широко шагая, князь Олекса направился к саням, выставленным в глубине двора у забора. Подойдя, сорвал с одного попону: – Здесь что?
Альдерман Ниренштедт перечислил, и толмач перевел на русский язык:
– Сыры, соль, глиняная посуда.
– В другом возу что?
– Пушнина, кожа, фландрские сукна.
Олекса прошел в конец ряда, откинул попону, сунул внутрь руку, вытащил клок соломы, побагровев, бешено оглянулся:
– Соломой набил?! Спасибо, друже… Пожаловал!
Толмач быстро перевел на немецкий, Ниренштедт выслушал и, побледнев, сам заговорил по-русски:
– Простить, княше… Который шорт виноват – накашу!
Олекса пошел к Кудряшу, взлетел на него, словно сокол, гневливо зыркнул на Бронеслава:
– Не тебе ли велел все проверить, кутыра боярская?
Бронеслав понурил голову:
– Мне…
– Что ж не проверил?
– Альдерман Франц поклялся, что даст самое лучшее.
– Сена пожаловал. И на этом спасибо!
– Виноват, княже.
– Останься и проверь каждый воз. Сено иль еще какую труху пусть себе оставят. На выкуп – лучший товар. И предупреди, ежели что не так, бог даст – посчитаемся!
Князь натянул узду и рысью выехал со двора, за ним двумя шеренгами проскакали дружинники.
Вечером князь Олекса играл в шахматы с дядькой Досифеем. Доска была знатная – клетки из золота с серебром. Фигурки резные, из кости с точеными ободками. Играй да радуйся такой красоте. Но князю было нерадостно – который день он ждал известия от обоза. Обоз с выкупом шел из Изборска, через Псков в Новгород, а дальше – в Орду.
Досифей двинул вперед слона, подтянул коня и за четыре хода побил у Олексы ладью.
– Не серчай, княже…
Тот ответил:
– Чертушка старый, в домовину пора, а ты все по свету маешь.
