– Что получилось?
– То, что хотелось!
Мозг на стальных ножках явно торжествовал, а у меня закрадывались нехорошие подозрения, так как суммы в автоклавах шевелились все активнее. Одна в ближайшем уже, похоже, оклемалась и молотила лапищами в бронестекло так, что автоклав сотрясался – того и гляди рухнет.
Я неторопливо направился к Кречетову, держа «Бритву» в руке. Не так чтобы угрожающе, но умный поймет, что я и из положения клинка острием вниз рубану так, что мало не покажется.
Ученый хмыкнул своей мембраной.
– Похоже, настала нам пора попрощаться, Снайпер, – сказал он.
Последние его слова потонули в жутком треске бронестекла. Та самая оклемавшаяся сумма выломила его – и выскочила наружу.
Впечатляющая тварь, ничего не скажешь. Тело – одни сплошные мышцы, словно облитые металлом. Пасть с хорошо развитой нижней челюстью, с острыми зубами, каждый размером с мой указательный палец. Плюс лапы с длинными пальцами, из подушечек которых сейчас выезжали металлические когти.
А еще у твари был мощный хвост, на конце которого тоже имелся мощный коготь. Мускулистыми ногами и тем хвостом сумма оттолкнулась от пола, пролетела метра четыре в мою сторону, занося лапу для решающего, единственного удара… Сбоку от меня уже стрелял Томпсон из своего пистолета, но пули, визжа рикошетами, отскакивали от бронированного тела твари.
Что уж тут говорить – будь у меня в руке моя старая «Бритва», тут бы мне и конец пришел. Смела б меня сумма массой, и даже если б успел я резануть ее ножом, жизнь бы мне это не спасло…
Спасло ее другое.
Я с длинными мечами не очень дружу, практики с ними, считай, вообще не было, не считая нескольких эпизодов в Центральном мире. Мне больше ножом да огнестрелом привычнее.
А тут я удивился несказанно…
Мое тело совершенно независимо от меня провернуло ловкий финт.
Я сделал длинный выпад вбок, глубоко присев на левую ногу и далеко отставив в сторону правую. И когда сумма пролетала сквозь то место, где только что находилось мое туловище, рубанул «Бритвой» наотмашь…
Сумма ловко приземлилась на три точки, резко развернулась, пытаясь понять, куда делась гарантированная жертва – и от резкого движения ее верхняя часть корпуса соскользнула с нижней и упала на пол, пачкая его клубком кишок, вывалившихся из брюшной полости.
На полу остался стоять живой треножник – две лапы и хвост. Нерешительно потоптался немного на месте, фонтанируя кровью, после чего нехотя завалился на бок. Верхняя половина суммы тем временем неистово скребла когтями стальные плиты пола, пытаясь до меня добраться, но когти скользили по металлу, и в результате ничего путного из этого у нее не вышло.
Я же не стал смотреть, как она подыхает. Рванулся вперед и приставил кончик моего полупрозрачно-туманного, но, тем не менее, смертоносного меча к аквариуму с мозгом, покоящемуся на стальных плечах.
– Я понял, – сказал я. – Ты не пытался остановить оживление сумм. Ты переводил управление ими на себя, и тебе это удалось. А сейчас ты пытался убить меня, профессор. Так скажи на милость, что мне мешает попытаться сделать то же самое в отношении тебя? Правда, боюсь, у меня это получится лучше.
– Меченосец… – нервно прохрипела мембрана. – А я-то все не мог взять в толк, почему так называют везучего сталкера с ножом… Казалось бы, при чем тут меч? А тут вон оно как, оказывается. Ножик-то оказался с сюрпризом.
– Ага, – отозвался я. – И если я сейчас этим сюрпризом проковыряю дыру в аквариуме, то, думаю, без питательной жидкости твой мозг будет умирать долго и болезненно.
– Я понял, – поспешно проговорил Кречетов. – Я уже остановил сумм, больше нападений на тебя не будет. Мои извинения, погорячился.
– Зона простит, – сказал я, не опуская меча. – Как остановил?
– Ментально. Суммы – существа очень тонкой организации, способны воспринимать мысленные приказы своего альфы. Захаров назначил альфой себя, но я перепрограммировал ментальную матрицу, загружающую информацию в мозги сумм…
– Понятно, – кивнул я. – То есть если сейчас тебя грохнуть, то твари так и останутся тухнуть в своих автоклавах, верно?
– Снайпер, давай договоримся, – быстро произнес Кречетов. – Я же знаю, ты хочешь оживить своих друзей. Я знаю, как очистить их биоматериал так, чтобы при оживлении они не превратились в монстров. И я знаю, где находится основная лаборатория Захарова, центр управления всеми остальными лабораториями подземного комплекса «Куписта». Это секретный многоуровневый подземный научно-исследовательский институт, построенный еще во времена СССР. Захаров его возродил, показав миру лишь наземную часть, которая существовала скорее для отвода глаз. А всю свою основную научную деятельность он вел под землей. Там у него все необходимое. Оборудование, преобразователи аномальной энергии в электрическую, запасы воды, пищи, снаряжения, оружия. И два завода тоже там. Один производит искусственные артефакты для исследований и на продажу, а второй занимается биологическим конструированием. Там десятки, а возможно, и сотни матриц, созданных из мертвых тел. И я знаю туда дорогу. Без меня тебе в жизни не найти сердце подземного комплекса Захарова.
– Мне тоже надо в тот лабораторий, – проговорил Томпсон.
– Тебе зачем? – бросил я через плечо.
– Оживить жена и дочь.
– Ясно, – сказал я. – Понимаю. Значит, пойдем туда втроем.
– Но у меня есть условие, – сказал Кречетов. – Когда вы получите свое, я получу то, что нужно мне.
– Оживишь сумм и попытаешься захватить мир? – поинтересовался я.
– Мои амбиции скромнее, чем у Захарова, – отозвался Кречетов. – Мне достаточно власти над Зоной.
– Вряд ли ей понравится, что кто-то хочет властвовать над ней, – покачал я головой. – Но ты, конечно, можешь попробовать. Мешать не буду. Даже с попкорном понаблюдаю за тем, что из этого выйдет. А сейчас мне нужен Захаров.
– Мне тоже нужен этот сукин сын, – зло проговорил Кречетов. – Оживил меня, сволочь, изуродовал, да еще и глумился, гад такой…
– Искренне сочувствую, – сказал я, при этом подумав, что профессор недалеко ушел от своего учителя. Оба ученых друг друга стоили – беспринципные, жестокие, для достижения своих целей не останавливающиеся ни перед чем. Но говорить этого вслух не стал. Сказал другое:
– Не обессудь, Кречетов, но если увижу, что ты опять решил меня обмануть…
– Понял-понял. – Ученый поднял кверху металлические лапы. – Больше не повторится. Ничего, если я к пульту пройду, лифт вызову?
– Попробуй, – сказал я, освобождая путь к клавиатуре.
Профессор выбил на ней замысловатую дробь, и стальная плита, на которой Захаров уехал вниз, вернулась на место.
– Прошу, – сказал Кречетов, театральным жестом указав на лифт.
