– Этот человек – знаменитость здесь, и он останется знаменитостью в Ту Эгг, Пахоки или Сопчоппи.
Дважды Тед вышел из зала суда в знак протеста против выбора присяжных.
– Я ухожу. Это – игра, и я не стану в ней участвовать! Я не останусь в этом Ватерлоо, поняли?
Вернувшийся и немного успокоившийся, по крайней мере, до такой степени, чтобы контролировать себя, Тед взорвался снова, ударив рукой по столу судьи Джоплинга.
– Вы хотите цирка? – кричал он Блэру. – Я устрою вам цирк. Яустрою вам настоящую бурю, Джек. С громом.
Тед направился к двери, судебный пристав преградил ему путь. Тед поставил коробку из-под пива, в которой он носил свои документы, на ограждение и снял куртку. Телеоператору впервые удалось схватить момент, когда Тед в самом прямом смысле утратил контроль. Его прижали к стене, как разъяренную лису в окружении множества охотников. Возможно, именно это страшное лицо с приоткрытым ртом, перекошенное яростью, видели его жертвы. Оно потрясло меня. Казалось, он сейчас накинется на пятерых полицейских, окруживших его. Он стоял, тяжело дыша, словно зверь, пойманный в капкан. Прошло мгновение, затем второе… Тед и его мучители застыли.
– Сядьте, мистер Банди! – приказал Джоплинг.
– Вы же знаете, что не можете давить на меня до бесконечности!
– Сядьте, мистер Банди!
Постепенно он пришел в себя, его плечи опустились, как будто вся сила и напор мгновенно оставили его. Очень медленно он проследовал к столу защиты и опустился на свой стул с поникшей головой.
– Все бесполезно, – демонстративно громким шепотом произнес он Африкано. – Мы потеряли присяжных. Нет никакого смысла продолжать эту игру.
Возможно, он был прав.
День за днем Тед сидел в полной растерянности, злобно глядя, как шестьдесят пять свидетелей обвинения походят к месту дачи показаний. Африкано и Томпсон честно вели свой бой, хотя он с самого начала казался проигранным. На сей раз они не позволяли самому Теду говорить, хотя ему было разрешено участвовать в дискуссиях по делу без присутствия присяжных.
Через три недели после начала процесса Тед обратился с двадцатиминутным заявлением, в котором требовал оправдания. Его голос дрожал; по мере того, как он говорил, казалось, он вот-вот расплачется. Как это было далеко от логичных и ясных аргументов, высказанных им в Юте четырьмя годами ранее. Он заявлял, что нет никаких прямых свидетельств совершения убийства.
Защита представила двух свидетелей, которые, по их мнению, видели Кимберли Лич голосующей рядом с «закусочной Джимми» в утро ее исчезновения. Однако когда им была представлена ее фотография, они не смогли с абсолютной уверенностью сказать, что это именно та девочка, которую они видели за два года до того.
Даже показания медицинского эксперта из Атланты, доктора Джозефа Бертона, возымели обратный эффект. Его пригласили для подтверждения версии защиты о том, что Кимберли Лич могла умереть от каких-то других причин, но он не смог этого сделать.
– Несмотря на то что мои изыскания не могут исключить возможности случайной гибели, самоубийства или каких-то естественных причин, все три упомянутые возможности являются крайне маловероятными.
6 февраля в зале суда начали распространяться поразительные слухи относительно Кэрол Энн Бун. Миссис Бун подала заявление о разрешении на брак! Однако шансов выйти замуж за человека, которого она называла Банни, у нее было совсем немного. Майор Джим Шульц, директор исправительных учреждений округа, твердо заявил, что в его тюрьме не будет никаких свадеб. Однако судья Джоплинг назначил Теду проведение анализа крови как начальную стадию реализации данного разрешения.
Кэрол Энн признавала, что вполне понимала, что Теда могут признать виновным, но, тем не менее, готова была выйти за него замуж. Шансов оправдания было очень мало. Наблюдатели делали ставки на то, смогут ли Тед и Кэрол Энн пожениться. Сам Тед держал пари с Африкано на то, что присяжные признают его виновным в течение трех часов. Он проиграл. На самом деле у присяжных это заняло семь с половиной часов – на полчаса больше, чем у присяжных в Майами.
На сей раз в зале не было плачущей матери, молящей за своего идеального сына. Была только Кэрол Энн Бун. С того момента, как пропала двенадцатилетняя Кимберли Лич, прошло уже два года. 9 февраля 1980 года Кэрол Энн выступила с просьбой сохранить Теду жизнь.
Но прежде всего у нее была своя особая цель. Она хотела стать миссис Тед Банди. Она самым тщательным образом изучила законодательство штата Флорида относительно требований к заключению брака в особых условиях. Ей было известно, что публичного заявления, правильно составленного, в открытом судебном заседании в присутствии судебных чиновников будет достаточно, чтобы «церемония» была признана юридически законной. Нотариус, держа свидетельство о браке, выписанное на имя Кэрол Энн Бун и Теодора Роберта Банди, наблюдал за тем, как Тед поднялся, чтобы задать вопросы своей невесте.
Невеста была не в белом, а в черном: в юбке и свитере поверх блузы с открытым воротником. На женихе, которому всегда нравились бабочки, были бабочка в голубой горошек и голубая спортивная куртка. На лицах присяжных застыло выражение полнейшего недоумения.
В тот момент, когда Тед начал задавать Кэрол формальные вопросы, требовавшиеся по процедуре, жених и невеста улыбались друг другу, словно кроме них в зале суда никого не было.
– Где вы проживаете?
– Я постоянно живу в Сиэтле, штат Вашингтон.
– Вы можете сказать, когда встретили меня, сколько времени вызнаете меня и сколько длятся наши отношения? – спросил он.
Кэрол продолжала радостно улыбаться, вспоминая их встречу в Олимпии в Отделе экстренных служб, о той близости, которая возникла между ними, когда проблемы с законом у Теда начали нарастать.
– Несколько лет назад наши отношения перешли в более серьезную, романтическую фазу.
– Ваше отношение серьезно?
– Достаточно серьезно, раз я решилась выйти за него замуж, –сказала она, обращаясь к присяжным.
– Можете ли вы сообщить присяжным, наблюдали ли вы какие-либо проявления жестокости, агрессии или разрушительные тенденции в моем характере или личности?
– Я не замечала в Теде ничего, что указывало бы на какие-либо деструктивные тенденции по отношению к окружающим, а я наблюдала его практически во всех возможных обстоятельствах. Он хорошо известен моей семье. Я ни разу не наблюдала в Теде ничего агрессивного или разрушительного – никакой враждебности. Он добрый, терпимый, душевный человек.
На возражения прокурора Кэрол Энн заявила, что ни отдельный индивид, ни государство не имеют права лишать человека жизни.
Она повернулась к присяжным и с сильным чувством в голосе произнесла:
– Тед – огромная часть моей жизни. Он для меня очень важен.
– Ты хочешь стать моей женой? – спросил Тед.
