Банкометом был уже знакомый Дмитрию Костромин, справа от него сидел единственный офицер в этой компании Недоманский, остальных игроков он не знал, кроме разве что почтмейстера Петра Ивановича Хвостова. Последний был в некотором роде человеком незаурядным. В свое время он прошел всю русско-турецкую войну, состоя при штабе 8-го корпуса
[67], где был свидетелем зверств башибузуков и многих других малоприятных вещей. В отличие от прочих статских, старавшихся держаться подальше от боя, Петр Иванович, напротив, не без удовольствия принимал участие в перестрелках, для чего всегда имел при себе охотничий штуцер с прекрасным боем. По удобству зарядки он, конечно, уступал «шарпсу» Будищева, но вот по точности, пожалуй, что превосходил. Собственно, во время одной из таких перестрелок они и познакомились.
Сейчас господа изволили играть в карты, причем не на щелбаны. На зеленом сукне лежало несколько кредитных билетов разного достоинства, стопки серебряных рублей и золотых империалов. Отдельно стоял «браслет из желтого металла», очевидно, поставленный на кон одним из игроков.
– Господин Будищев, – искренне обрадовался ему Хвостов. – Ей-богу, не чаял увидеть тебя живым!
– Не ждали?
– Если честно, нет, – поджал губы Костромин.
– Петр Иванович, я так понимаю, мой «шарпс» у вас?
– У меня, голубчик, у меня. Прости великодушно, полную цену за него не смог внести, а упустить грех было!
– Я не в обиде, – усмехнулся Дмитрий. – Тем более что вы единственный, кто хотя бы попытался остаться честным человеком.
– Попросил бы! – нервно воскликнул благообразный господин, сидящий напротив Недоманского. – Все ваши вещи описаны при свидетелях, о чем составлен необходимый документ. Некоторые из них были выкуплены, в том числе и присутствующими здесь господами. Все проведено в полном соответствии с законом Российской империи…
– Если вы не заметили, то слухи о моей смерти несколько преувеличены!
– Вы верно, желаете получить свои вещи назад? – ничуть не смутился чиновник. – Нет ничего проще, верните уплаченные за них деньги и получите назад ваши… м-м… трофеи.
Последние слова он произнес с видом крайнего пренебрежения, как будто подчеркивая, что Дмитрий нажил свое добро не самым честным способом.
– Господин Заславский, если не ошибаюсь?
– Так точно-с, статский советник Заславский, – с достоинством представился ревизор.
– Давно хотел узнать об одном юридическом вопросе.
– Мне теперь некогда давать консультации.
– Это не займет много времени.
– Слушаю вас.
– Кто, по вашему мнению, больший преступник, разбойник или скупщик краденого?
– На что это вы намекаете, господин прапорщик! – взвизгнул чиновник, но напоровшись на взгляд Будищева, замолк и плюхнулся обратно на свой стул.
– На то, что согласно вашей описи, в моих вещах было восемьсот тридцать семь рублей с копейками, между тем как их было без малого почти три тысячи!
– Да кто вам поверит, что у выслужившегося из нижних чинов может быть такая сумма?!
– Тише-тише, господа, – поспешил успокоить присутствующих Костромин. – Претензии господина прапорщика вполне понятны и обоснованны. Что же до формы, в которую он их облек, то давайте сделаем скидку на его происхождение.
– Поддерживаю, – хмуро буркнул Недоманский, явно находившийся не в своей тарелке.
– С высоты моего происхождения, – неожиданно для всех презрительно процедил Дмитрий, – разница между вами и английской королевой совершенно не заметна. Но если кто-нибудь чувствует себя оскорбленным, то он всегда может пойти на хрен!
– Дмитрий Николаевич, – скупо улыбнулся банкомет, явно оценивший красоту фразы. – Я некоторым образом тоже приобрел пару вещей из числа имевшихся у вас. Если вам будет угодно, то назовите свою цену, и я охотно доплачу разницу.
– Благодарю, но ваше предложение мне не интересно.
– Жаль. Но как знаете.
– В общем, так, господа хорошие, завтра поутру придете к госпиталю и вернете мне мое имущество. А вот это браслетик, пожалуй, заберу. Чтобы не потерялся ненароком.
– Боюсь, что нет, – сокрушенно покачал головой Костромин. – Его мне проиграл господин Нехлюдов.
– Кто?!
– Это я, – с трудом выдавил из себя молчавший до сих пор молодой человек в мундире коллежского асессора.
– Впрочем, если он немедля выкупит его, – ехидно усмехнувшись, продолжал ревизор, – то я не стану возражать. Во сколько вы его оценили, мой друг, кажется, в полтораста рублей?
– Я не стану ничего выкупать, – нервно сглотнул слюну Нехлюдов.
– В смысле?
– Я не стану ничего выкупать! – почти крича, повторил молодой человек. – Я уже один раз заплатил за него и полагаю, что этого довольно!
– Тринадцать рублей? – уточнил Будищев.
– И что с того? Вы его тоже не покупали! И вообще, как вы смеете приходить к благородным людям со столь наглыми претензиями? Вы – выскочка и мизерабль!
[68]
В другой ситуации Дмитрий, возможно, смог бы сдержаться, но он смертельно устал за прошедшие сутки. Успел потерять и оплакать, а затем вновь обрести друга. Наконец, он был голоден, и сидящие за столом сытые и довольные господа вызывали в нем дикое раздражение. В конце концов, он и так уже слишком долго вел себя паинькой…
Звук от удара был резким и сочным, как будто по водной глади плюхнула колесная лопасть парохода. В благородном обществе это назвали бы пощечиной, а на юридическом языке – оскорблением действием. Но точнее всего было определение, принятое в народе, ибо молодой и перспективный чиновник военного ведомства Нехлюдов отхватил самого настоящего леща, отчего плюхнулся на свой стул и упал вместе с ним, задрав ноги в узких панталонах.
После обеда следующего дня Будищеву пришлось предстать перед глазами «высокого начальства». К счастью, у него было довольно времени, чтобы отдохнуть и привести себе в порядок после всех перипетий. И даже щеки с подбородком были чисто выскоблены, хотя большинство офицеров в отряде успели к тому времени обрасти бородами разной степени густоты. Вот только усы ни завивать, ни фабрить он не стал, так и не привыкнув к этому изыску.
Вообще, скандал с мордобоем между офицером и чиновником следовало разбирать командующему отрядом, но то ли Скобелев был очень занят, то ли еще по какой причине, но делом занялся полковник Арцышевский, помимо всего прочего являвшийся в последнее время непосредственным начальником прапорщика. Товарищем или заместителем у него неожиданно оказался подполковник Щербина, а третьим членом комиссии капитан Полковников.
