И если минуту назад я спешила к нему на помощь, то теперь зажмурив глаза и прижав руки к ушам, молилось чтобы это все закончилось. И никак не задело меня.
Торопов был в ярости. Или даже в безумии. Потому что он ничего не видел. Просто крушил все подряд. Странно, что сюда еще не сбежались все гости. Видимо у стен была хорошая шумоизоляция. А когда силы закончились, он издал отчаянный крик и осел на пол прямо посередине комнаты.
Мне нужно было уходить. Но я смотрела на него и не могла сделать не шагу. Обхватив себя руками и склонив голову на колони, он судорожно хватал воздух словно вот-вот задохнется.
Я пыталась напомнить себе, что я не в лучшем состоянии и сама нахожусь на грани истерики. И даже сумела пройти мимо него к окну и взять выпавший клатч с телефоном, но на обратном пути остановилась рядом с ним. Положив руку на плечо, я готова была разрыдаться. В таком состоянии Торопов находился из-за меня. И он сейчас тоже был в шоке. От моего прикосновения он застонал. Но даже не шелохнулся. А я не смогла уйти. Не важно, что произошло и еще произойдет с нами. Но сейчас ему нужна моя помощь. И я не могу оставить его. Не могу поступить с ним так, как поступил когда-то со мной.
Трясущимися руками я достала телефон и набрала номер Матвея. Пока велись переговоры в фирме Котова мне пару раз приходилось переносить встречу на другое время. Не дозвонившись несколько раз до секретарши Торопова, я взяла номер телефона Соколова у Леши. Почему-то именно с ним мне было легче всего договориться. И теперь была безумна рада этому контакту в своем справочнике.
Матвей ответил сразу.
— Тут Влад… Ему очень плохо… Мы на втором этаже… — я почти плакала, хотя старалась сдержаться.
— Понял. Сейчас.
Пока Соколов спешил к нам, я попыталась сама привести в чувство Влада. Но бесполезно. Он меня не слышал. Только руки в кулаки сжал и мне стало страшно. Вдруг снова захочет здесь все расколотить, и меня в том числе. Безопаснее всего было отойти от него, но сил не было. Поэтому я сидела на полу и ждала Матвея.
Он пришел не один. С ним появился Максим.
— Ни хера себе, — присвистнул Соколов, оглядывая разрушения в комнате
— Что случилось? — спросил Максим присаживаясь рядом с нами.
А я не могла сказать ничего. Да и что говорить? Что только что их друг лишил меня девственности. Поэтому просто пожала плечами.
— Ему плохо, — я кивнула на Влада, который так и сидел, продолжая рвано дышать и не обращая внимания на своих друзей.
— А с тобой все нормально? — не отвлекаясь продолжил дорос Максим.
Я кивнула головой. Может не совсем нормально, но по крайней мере я сейчас была адекватнее.
Максим кивнул и повернулся к Владу. А Матвей помог мне встать и увел в сторону, обняв меня и закрыв своим телом. Головин тем времен толкнул Влада, но не дождавшись от него реакции, он принялся трясти его за плечи. И когда я думала, что это бесконечно, Влад поднял голову.
Его глаза светились безумием. Не знаю, что сейчас творилось в его голове, но смотреть было страшно. Огромные глаза с расширенными зрачками на бледном лице выдавали его за сумасшедшего. Головина он не видел. Просто качал головой и смотрел сквозь него.
Максим встал и прошел в ванную, а через минуту вернулся с каким-то тазиком и просто вылил огромное количество воды на Голову Торопова. Влад возмущенно вскрикнул и посмотрел на Головина.
— Ты охренел что ли? — я слышала тревогу в голосе Максима.
А с виду эти ребята были собранные и хладнокровные.
После длительного молчания я услышала голос Влада.
— Она девственница, — выдохнул он, глядя другу в глаза, — и она сопротивлялась. А я… я… не услышал ее. Я взял ее силой…
— Зашибиииись…..- протянул Головин и в комнате воцарилась мертвая тишина.
Не знаю, почему молчали все. За себя могу сказать, что, не отойдя от предыдущего стресса, я снова была шокирована. Влад сейчас говорил такие вещи, о которых я даже не думала. Я переживала о чем угодно, только не о том, что он сделал это против моей воли.
Нет, я сопротивлялась. Но это не значит, что не хотела. Очень хотела. Только воспитание не позволяло спать с женатым мужиком. Да и обиды прошлого не давали мне себя отпустить. Но я точно хотела его и не думала о том, что все, что происходило здесь совсем недавно имеет действие к тому, о чем переживает Торопов. Да, я призывала его к благоразумию и угрожала, но только потому что сама не могла справиться с нахлынувшими эмоциями. С тем притяжением и желанием, которое было всегда. И для меня открывшаяся правда была намного важнее того, что мы с Тороповым сделали это не совсем по обоюдному согласию.
Но говорить об этом я не могла. Язык не поворачивался. А присутствие друзей Влада совсем не располагало к каким-либо выводам и признаниям вслух.
Пока я удивленно смотрела на Влада и молча переваривала его признание, Влад с помощью Макса встал и посмотрел на меня. Меня словно парализовала. Я сразу же забыла обо всем.
Маска безумия слетела с лица Торопова, но о том что он все еще не в себе говорила дрожь всего тела, которую он никак не мог унять. Но не это меня заставило замереть.
Его глаза. Там было столько боли и отчаяния, что я даже усомнилась, что вижу перед собой того самого Влада, который три недели подряд поливал меня свои безразличием и равнодушием. Боль была настоящей. Она его держала в своих лапах и не давала ему вернуться в прежнее состояние. Она поедала его. А он и не сопротивлялся. Просто смотрел на меня и даже не пытался скрыть то, что он чувствует.
— Ты знаешь, что делать? — встревоженно спросил Макс.
Влад лишь кивнул головой и направился к нам с Матвеем. Взглянув другу в глаза, он молча попросил отойти его, и Соколов повиновался, выстави меня на обозрение моему бывшему парню и первому мужчине. У меня во рту все пересохло, и я не мигая уставилась на Влада не в силах произнести не слова.
— Мааааш, — прохрипел Влад и потянулся ко мне.
Я шарахнулась от его руки, но уже через мгновение оказалась в его объятиях.
— Маленькая моя, что я наделал?
Торопов дрожал. Крупно и неуправляемо. Его тело не подчинялось ему. Он зарылся лицом в мои волосы и молча сжимал меня в объятиях.
— Скажи мне, кто? Кто это сделал с нами?
А мне стало так обидно. Торопов теперь хотел знать правду. А я не знала, нужна ли она мне. После всего, что мне пришлось пережить. Хотела лия ворошить то осиное гнездо, которое разрушило мою жизнь? Нет, конечно. Я больше не хотела возвращаться туда. Больше не хотела плакать, кричать, звать его. Я больше не могла так. Мне по горло хватило той боли. Я нахлебалась ее столько, что сейчас не видела смысла искать виноватых и окунаться туда, откуда с трудом выбралась.
Я отрицательно покачала головой.
— Нет, Маш, скажи мне, — настаивал Торопов, заставляя меня задыхаться от воспоминаний.
