Но мне уже все равно.
Я сейчас действительно не хочу его видеть. Я пьяна и мои мысли скачут, как кони. Конструктивного разговора у нас не получилось, поэтому я просто иду домой. В пустую квартиру. Где снова даю волю слезам.
Я сделала все, что было в моих силах, чтобы заинтересовать его. Я переступила через себя и свою гордость. Но видимо, мне действительно надо подрасти, что бы Торопов относился ко мне серьезно.
Слезы и алкоголь выбивают меня из сил, и я засыпаю без задних ног. А вот утром мне очень плохо. Голова болит и от стыда хочется застонать и спрятаться под одеяло с головой. Не хочу даже думать о том, что вытворяла вчера.
Я всегда была довольно скромной девчонкой, но сейчас я себя не узнаю. Спрашивать Торопова о его похождениях — это надо ж было до такого опуститься. Можно свалить вину на алкоголь, но это будет неправдой. Он просто придал мне смелости, а все остальное я говорила от ревности и безответных чувств. Как вспомню ту блондинку на его коленях, так сразу начинает подташнивать и разум тут же отключается.
К приезду родителей я привела себя в порядок и даже нацепила маску со счастливой моськой, но внутри меня все сжималось от стыда и разочарования в себе, от магнитной тяги к парню, которому я неинтересна. И я почти сумела себя уговорить, что это лишь мои юношеские гормоны и не стоит зацикливаться на Торопове и на всем, что у нас с ним было, но вечером все равно не смогла сдержать слез обиды и щемящего ноющего чувства в груди. Именно в этот момент меня и застала мама, которая пришла пожелать мне спокойной ночи.
— Маш, все в порядке? — встревоженно спросила она, вглядываясь в мое лица, которое я попыталась спрятать за одеялом.
— Да, — просипела я и даже попыталась улыбнуться.
Но предательские слезы вдруг потекли ручьем и уже через мгновение я была в маминых объятиях, судорожно всхлипывая
— Маша, что случилось? Не пугай меня, ради бога!
Я отрицательно замотала головой.
— Мама, все хорошо, правда. Просто… просто…
Мне не хватало слов, чтобы придумать себе оправдание. Но почему-то именно сейчас мне не хотелось врать маме. За то очень хотелось выговориться.
— Мам, я красивая?
— Как принцесса из сказки.
И она туда же!
— Мам, он мне очень нравится, — выпалила я на одном духу.
— Так сильно, что ты даже слез не можешь сдержать? — мама сразу догадалась о причине моих слез.
Не могу. Он красивый и я ему совсем неинтересно.
— Если не секрет, можно узнать кто заставил мое солнце так рыдать?
— Мам! Ты только не ругайся!
— А вот это уже интересно.
— Мам, он старше меня! И считает меня маленькой!
— Ничего себе! — если мама и была удивлена моим признанием, то виду не подала. — И на сколько старше?
— На восемь лет, со вчерашнего дня на семь.
Я смотрела на маму и ждала осуждения с ее стороны, но она лишь улыбнулась, и взяв меня за руку, ласково произнесла.
— Маш! Ну, конечно, он взрослый! И может быть тебе действительно не стоит с ним общаться. У вас с ним что-то было?
— Нееет, мам! Говорю же, что он считает меня маленькой и хочет, чтобы я немного подросла. Мам! Но мне ведь семнадцать! Я взрослая.
— Детка, это конечно, все хорошо! Но таким взрослым парням не стоит верить. Для них обмануть такое наивное создание, как ты, вообще ничего не стоит. И дело даже не в том, что у вас с ним что-то было или не было. Просто он может разбить твое сердечко вдребезги. И, если честно, я даже рада, что ты ему неинтересна.
— Мам, но почему?
— Потому что первые чувства — они так обманчивы. Тебе сейчас кажется, что он весь твой мир, а через год ты будешь улыбаться, вспоминая как ты глупо и безосновательно рыдала.
— Ну, может, ты и права, — я тяжело вздыхаю. — но мне так плохо. Неужели ему трудно пригласить меня в кино. Неужели обязательно разбивать мое сердце вдребезги?
— Нет, конечно. Было бы здорово, если бы у вас возникли взаимные чувства. Но я рада, что парень с мозгами оказался. Пусть ты и взрослая уже, но школу надо закончить, поступить в универ, и для него ты еще школьница. Он прав, тебе нужно подрасти, а там еще неизвестно, кто за кем будет переживать. Я не хочу читать тебе нотаций и нравоучений, но постарайся отвлечься и пусть все идет своим чередом.
— Мама, это так сложно….
Мама притягивает меня на свое плечо и нежно гладит по голове.
— Жизнь, Маша, вообще сложная штука. И реветь каждый раз это совсем не выход. Нужно научиться быть не только сильной, но и радоваться каждому моменту этой жизни. И не плакать от того, что сердечко стонет от обиды, а запомнить, а запомнить, как сладко замирало от первых непонятных чувств. Хотя бы для того, чтобы в старости было побольше хороших воспоминаний И, тогда все будет хорошо.
— Обещаешь?
— Сомневаешься?
— Мам, я тебя так люблю.
— Я тоже, детка, тебя люблю.
— Мам! Ты только папе ничего не говори.
— Почему?
— Ну, просто папа, он же ему уши оторвет. А Влад, — я решаюсь произнести имя Торопова вслух, — он правда даже пальцем меня не тронул. Он вообще меня прогнал. И у нас вообще ничего не было. Просто пару раз поговорили.
— Хорошо. Только при одном условии, — соглашается мама, — ты не в коем случае не скатываешься по учебе, и, если вдруг этот Влад тебя обидит, ты обязательно расскажешь мне.
— Чтобы ты рассказала папе, — я понимаю ее уловку и не могу скрыть улыбку.
— И он оторвал уши твоему обидчику, — заканчивает мама.
После разговора с мамой стало легче. Стыдно за свое поведение не перестало быть, но по крайней мере мне теперь не нужно было скрывать от нее знакомство с парнем старше себя. Хотя бы один камень свалился с моих плеч.
Мы с мамой всегда находили общий язык, и с самого детства я привыкла делиться с ней своими радостями и горестями, но почему-то в случае с Тороповым я не спешила. Может боялась ее осуждения или непонимания, но теперь была рада, что мне удалость ей рассказать о своем объекте обожания. Пусть и не все, но все же.
Я вернулась к учебе. Как и в предыдущие две недели, я завалила себя заданиями выше крыши, чтобы у меня небо ни одной свободной минуты. Чем меньше я думала о Владе, тем спокойней билось мое сердце. Но как я не старалась, это голубоглазый мерзавец проникал в мои мысли. В автобусе, когда я целый час пиликала до своей студии и обратно, или перед сном, когда мои глаза слипались от усталости и переизбытка информации из учебников. Я гнала его из своей головы, но тщетно. Он поселился там уверенно и бесповоротно. И чтобы не сойти с ума, я позволила себе иногда мечтать о Торопове. Нет, я его больше не ждала, и знала, что он не приедет, но окончательно выкинуть из головы так и не смогла. Училась и мечтала, стараясь не идеализировать его и не делать своим кумиром. А когда все-таки тоска по нему накатывала, то я воскрешала в памяти картинку с блондинкой в клубе. И сразу же становилось легче. Пусть неприятно от понимания того, что он развлекается и не думает обо мне, за то действенно. По, крайней мере, как сказала мама, он не успел разбить мое сердце вдребезги. А это уже хорошо.
