Боже, как же я охренел, когда увидел к кому она приехала за тетрадью. А когда потащила Машу в машину, еле успел нацепить на лицо добродушную улыбку.
В обтягивающих джинсах, в черной курточке и черной спортивной сумкой через плечо, без макияжа, с хвостом на затылке и с полными глазами ужаса она не тянула даже на свои шестнадцать. И если с возрастом и внешностью я ничего не мог поделать, то страх в ее глазах был по моей вине. Неприятный холодок по позвоночнику напомнил мне, какой же я все-таки козел. Но виду не подал. Хотя в этот момент хотел, чтобы Маша перестала меня бояться. Такими темпами она скоро начнет от меня шарахаться.
Не знаю, Катя все подстроила, или мы случайно оказались наедине, но это был реальный шанс поговорить с Машей и убедить ее, что не такой уж я и монстр, как она думает. Я решил им воспользоваться. А ведь уже тогда нужно было отправить ее за Катей и закончить любое общение с ней. Я это задницей чувствовал. Но выбрал совсем другое.
Я знал, что нельзя. Знал, но все же сделал это. Я прикоснулся к ней. Взял ее дрожащую ладонь в свою руку и с этого момента мне не забыть ее бархатистую нежную кожу, ее чуть приоткрытые губы от моей неожиданной даже для меня самого ласки. Я утонул в ней, забывая, что передо мной всего лишь ребенок.
Но клянусь, тогда я просто хотел, чтобы она перестала смотреть на меня затравлено. Так словно я вот-вот ударю ее или еще что похуже. Да если бы не элементарные правила приличия, она бы уже давно бежала от меня сломя голову. Я все видел в ее глазах. Не умела она скрывать свои эмоции. Но черт возьми, держалась стойко, как оловянный солдатик. Дрожала, но даже осмелилась не отвести своего взгляда. И пусть с виду она была хрупкой и невинной, но уже тогда я знал, что внутри нее горит тот еще огонь, и через пару лет она задаст всем жару.
А сейчас я просто хотел, чтобы она не дергалась в моем присутствии. Ведь если она продолжит дружить с Катей, то уверен, что это не последняя наша встреча. И если она будет шарахаться от меня каждый раз, то так недолго и в дурку загреметь. Именно этим я и руководствовался, когда предлагал ей подождать ее после тренировки. Был уверен, что откажет, но к моему удивлению она согласилась.
А потом увидел ее в компании тех, кто скрашивал мои вечера все две недели. Нет, не конкретно эти девушки, но из того контингента, что за ночь со мной душу дьяволу продадут, и за кольцо на пальчик готовы зубами меня грызть, но я-то калач тертый, и у меня свои методы борьбы с такими продуманными стервами. Но речь не об этом. а о том, что они успели что-то нашептать Маше. Ее распахнутые глаза и поникшие плечи говорили сами за себя. И мне до безумия захотелось укрыть, спрятать ее от всех бед и невзгод, поэтому и посадил рядом с собой. И это был еще один мой промах. Она оказалась слишком близко. Так близко, что я чувствовал ее ванильный запах, ее хрупкое тело. Даже руки начали трястись. А когда ее губы оказались так близко от моих, то в моей голове не осталось ничего, кроме ее притягательного рта. И я просто начал играть по тем правилам, о которых она даже не слышала.
— А ты бы хотела покататься на моей машинке? — я идиот полный.
Ведь она до сих пор меня боится, но я хочу услышать ее ответ. Если она даст отпор или хотя бы просто улыбнется, я буду знать, что Маша может играть в мою игру. Ну, просто невозможно с такими зовущими губами быть такой невинной.
И она дала ответ. Такой, что я чуть не поперхнулся.
Уроки, мать твою! Я сразу же вспомнил где я и с кем. И в ту же минуту поклялся себе, что отвожу этого ребенка домой и думать о ней забываю. Раз и навсегда!
Поклялся и забыл. Мне даже на мгновение показалось, что это не я играю. Это Маша со мной играет. Потому что ни хрена не понимал, зачем я уговорил ее на встречи со мной. Ну понятно, она неопытная и ей скорее всего просто любопытно. А вот чем я думал — одному Богу известно.
И я не собирался ее обманывать. Хотя бы потому что она подруга Кати. А Катя еще тот зверь. Не дай бог мне обидеть этого ангела. Да и самому мне было интересно. Поэтому ждал понедельника и почему-то радовался каждой мелочи, хотя где-то в глубине души понимал, что это все неправильно.
А вечером позвонил Матвей и объявил о видеоконференции с немцами, которые сейчас в Мексике, но готовы выслушать наши предложения. Как же я матерился. Правда, про себя. Не мог я сейчас рассказать о своем приключении ни Максу, ни Матвею. Я остался в офисе, и мы до двенадцати вели дебаты, а я тихо ненавидел все и всех вокруг, потому что думал о Маше. Я даже боялся представить, что она почувствует, когда не увидит меня и что себе навыдумывает. Не знаю, почему меня волновали ее чувства и мысли, но вот обижать я ее точно не хотел. В этот вечер с немцами мы не договорились и перенесли переговоры на вторник. А потом на среду. И освободился я только в час ночи.
— Что у тебя случилось? — спросил Макс, когда мы покидали офис.
— Пока ничего, — не хотел я пока что рассказывать Максу о своем промахе.
— Ты весь дерганый. Не влюбился?
— В кого? В работу что ли?
— Ага, я тоже так думал, пока Дашу не встретил. И знаешь, не сразу понял, что она моя.
— Нет, Головин. Даже не думай, что я как все вдруг влюблюсь, женюсь и буду счастлив в браке. Но вот в пятницу, хоть марсиане пусть на связь выходят, меня не жди. Я занят.
Макс в ответ загадочно улыбнулся и лишь пожал плечами.
А мне ничего не оставалось, как ждать пятницу. И я дождался. Приехал к студии, когда не было еще восьми. Сидел теперь и гадал, что мне ожидать от Маши. Если бы она была постарше, я бы без проблем уболтал ее, и она думать бы забыла о моем отсутствии, но это была Маша. Маленькая и недоверчивая девочка. И она явно будет вести себя соответственно своему возрасту.
Цветы я сразу отмел. А вот глядя на разбушевавшуюся погоду, сходил за двумя стаканами кофе. Уверен, намерзнемся мы с ней под дождем, пока я буду бежать за ней до остановки и оправдываться за свои отгулы. Правда не уверен был, что будем отогреваться теплыми стаканами с кофе, но все же рискнул.
Машу я увидел сразу. Все так же в джинсах и курточке, только шапку надела. Она вышла все в той же компании. И они тоже сразу увидели мою машину. И Маша в том числе. Я приготовился к забегу. Даже в темноте города представил, как она сжимает обиженно свои губы и идет в противоположную сторону на остановку. Но ребенок меня удивил. Выслушав комментарии своих подружек по танцам, а они явно были обо мне, она, накинув капюшон, уверенно направилась в мою сторону. И уже через минуту забралась на соседнее сиденье. Я, бывалый бабник и сердцеед, растерялся.
— Привет, — буркнула она и уставилась перед собой.
Оправданий мне не избежать. Но хоть не под ледяным дождем.
— Привет.
Я жду, когда она повернется, но она упорно смотрит вперед и молчит.
— Маш! Я все объясню.
— Мне в десять нужно быть дома. Родители будут волноваться, и как всегда невыученные уроки.
