— Нет. — Сесил немного покраснел.
— Ясно. — Гарри резко отвернулся и обратился к проходившей мимо даме, схватив ее за плечо: — Хелен! Я не видел тебя с тех пор, как Майкл Корда
[96] выступил в «Сенчури»! А где Фрэнк?
Придя в себя, Сесил понял, что Консуэло все еще стоит там, глядя на него, как ястреб. Прежде чем он успел что-то сказать, она повернулась к собравшейся толпе, взяла фужер с шампанским и постучала по стеклу перстнем с инталией от Эли Топа.
— Прошу тишины! Я собираюсь произнести тост! — Консуэло с улыбкой повернулась к Люси и начала: — Когда я впервые увидела Люси через неделю после ее рождения, она лежала в кроватке. Должна признаться, с персиково-белыми щеками и нежными черными ресницами она выглядела самой очаровательной, изысканной девочкой. Китайская куколка! С тех пор она была моей маленькой фарфоровой куклой. Она никогда, никогда не плакала, всегда была тихой и воспитанной, и я наряжала ее в лучшие шелковые костюмы с Востока, которые присылала мне моя добрая подруга Хань Суин
[97], водила ее обедать в «Ла Гренуй», где весь персонал хлопотал вокруг нее, или выпить чая к мадам Чан Кайши. Как это ни забавно, мадам Чан всегда спорила со мной и утверждала, что моя маленькая фарфоровая куколка недостаточно китайская! «Посмотри на эти веснушки, — говорила она. — Это не китаянка!» — «Ну, она наполовину Черчилль, — ответствовала я, — но, слава богу, не унаследовала фамильный черчиллевский нос!» О, как мы тогда смеялись, жаль, что те дни не могли длиться вечно. Но младенцы вырастают, и Люси выучилась на биолога, получив диплом Брауна с отличием, чего и следовало ожидать, поскольку умом она явно пошла в мать. Как быстро она сделала себе имя, став одним из лучших консультантов Нью-Йорка по вопросам современного искусства! Она продолжает удивлять всех нас, и я знаю, что ее отец был бы горд, если бы увидел ее сегодня. Люси встретила свою половинку в лице Сесила, который, как мне сказали, назван одним из самых завидных холостяков в стране. Он выходец из грандиозной семьи, чья фамилия является синонимом разносторонних интересов и благотворительности в этой стране. Ведь в какой бы музей я ни зашла, на стене всенепременно висит табличка с упоминанием миссис Пайк! Сесил, мы только что познакомились, но могу сказать, что вы обладаете утонченностью Ротшильда, и я надеюсь, что вы точно знаете, как обращаться с моей драгоценной фарфоровой куколкой. Люси и Сесил, я желаю вам радости и счастья на всю жизнь!
Все в комнате подняли бокалы, а Фредди воскликнул: «Ура!»
Рене сияла, с гордостью глядя на своего сына. Мой мальчик такой молодец! Эти придурки из школы Сент-Джеймс в Хьюстоне не захотели с ним водиться, но посмотрите на него сейчас! Он собирается жениться на представительнице самой голубой из всех голубых кровей из числа аристократов, которые никогда даже не слышали об этой зачуханной школе!
Люси смахнула пару слезинок, хотя никто в комнате — за исключением разве что ее матери — даже не догадывался об истинных причинах. Несколько раз обойдя гостиную по кругу, Сесил и Люси наконец выбрались в сад на крыше здания, чтобы подышать свежим воздухом.
Сесил посмотрел на Люси остекленевшим взглядом:
— Черт побери… Борюсь с желанием достать мобильный телефон и прямо сейчас вызвать вертолет для эвакуации.
Люси рассмеялась:
— Я тебя предупреждала…
— Милая, ты меня не подготовила в полной мере. Я-то думал, что Шарлотта сноб, каких поискать! В жизни не встречал таких ужасных людей. До уныния скучные, в этих своих убогих нарядах, они вполне могли бы подрабатывать восковыми фигурами. Как они вообще могут быть твоей родней?! Я этого просто не понимаю! Ты белый лебедь в толпе орущих гусей, редкий лотос, растущий на болоте…
— О, ты слишком милый. Знаешь, ведь в семье считают, что это я неадекватно выгляжу. Признанная красотка у нас Кэки. Еще в годы учебы в Уэллсли она была моделью «Форд».
— Кэки? Ну да, она напоминает «форд», но я-то говорю не о рядовом «форде», а об эксклюзивном «бронко»! Слава твоей маме, иначе бы ты унаследовала эти ужасные фамильные черты.
— Забавно. Ты говоришь, как мои бабушка и дедушка со стороны мамы. Всякий раз при встрече они хвалили мою внешность. Для них мы с Фредди были самыми красивыми детьми на всем белом свете, и они всегда с такой гордостью показывали меня своим друзьям! Это меня немного смущало. Но для некоторых из тех, кто сейчас собрался внизу, дело обстояло с точностью до наоборот. Всегда звучало: «Хм, что мы можем сделать, чтобы подправить внешний вид Люси?»
Сесил с отвращением покачал головой:
— На мой взгляд, ты единственная во всей этой тусовке, кому как раз не нужно ничего подправлять. Эта Аннафред — ее даже имя не оправдывает — сбежала из ордена лесбиянок-меннонитов? Признайся, Аннафред и Тедди на самом деле брат и сестра, не так ли? Они не могут быть мужем и женой.
Люси согнулась от смеха.
— Я всегда думала, что Тедди и Аннафред ужасно похожи, но ты первый, кто произнес это вслух. На самом деле она Аннафред Девятая. Ее семья восходит к переселенцам, которые высадились у скалы Плимут-Рок.
— О боже, колонисты! Так ты в родстве с колонистами! Неудивительно, что я понадобился тебе, чтобы избавиться от этой жалкой участи!
— Еще как! Мы с Фредди не можем сделать шаг вправо или влево, мне всегда казалось, что я на испытательном сроке, то есть принадлежу к своей семье, покуда родным за меня не стыдно.
— Ого! Думаю, ты малость перепутала, это тебе стоит стыдиться таких родственничков!
Люси усмехнулась. Ей доставляло несказанное удовольствие слушать, как Сесил разбирает по косточкам ее родных. Будто она наконец нашла родственную душу, будто они были двумя изгоями на заднем ряду в классе и отпускали ехидные замечания в адрес баловней судьбы.
— А этот дружбан твоей бабушки — посол Гарри Стёйвесант Фиш — из какого он века? Кто-нибудь сообщил ему, что мы выиграли Войну за независимость?
— Ох, Гарри — просто катастрофа. Пока я была в Брауне, он не упускал случая, чтобы сделать пренебрежительное замечание по этому поводу. Называл Браун «местом сбора бездельников и отбросов свергнутой европейской королевской семьи».
— Я не понимаю, как этот человек собирается стать послом. Он не понял бы, что такое дипломатия, даже если этой самой дипломатией стукнуть ему по кумполу. Сначала он оскорбил меня, когда до него дошло, что я вовсе не из каких-то крутых Пайков, которых он знавал, но затем, когда его представили моей матери и он сообразил, что я за Пайк, ты бы видела, как быстро он развернулся на сто восемьдесят градусов и начал пресмыкаться перед ней! Он напомнил мне борова в поисках трюфелей, особенно с этим его красным лицом и огромным животом. Такому типажу нельзя на пушечный выстрел приближаться к подтяжкам, и все же он был в подтяжках «Брукс бразерс». Он выглядел как… как звали парня, который снимался в этих ужасных рекламных роликах овсяной каши, когда мы были маленькими? Уилфред Росс?
