— Привет, — улыбнулась я.
— Как самочувствие?
— Тебя интересует, не вернулась ли ко мне память? К
несчастью, нет.
— Очень жаль, — серьезно ответил он и вышел из
комнаты, но буквально через несколько минут вернулся, на этот раз захватив с
собой стул, поставил его возле двери и уселся верхом. С минуту разглядывал
меня, потом тяжко вздохнул. — Аня, — начал он тихо, косясь на
дверь. — Я твой друг, но я ничего не смогу для тебя сделать. Пойми, не я
принимаю решения. Ты должна сама помочь себе. Выход только один: сообщить то,
что они от тебя требуют.
— Они? — несказанно удивилась я, а он поморщился:
— Хорошо, мы.
— Это в самом деле единственный выход? — Я
постаралась выглядеть заинтересованной.
— Ты даже не спросила, что бы мы хотели знать. —
Вышло у него это обиженно.
— Зачем? — пожала я плечами. — Я ведь все
равно ничего не помню. Но если хочешь, что ж, расскажи.
Он долго сверлил меня взглядом, потом резко поднялся и,
прихватив стул, ушел.
Мое упрямство объяснялось тем, что к этому моменту я уже
твердо решила ни с кем не сотрудничать. Решение принять чью-то сторону означало
новую кровь, а на мне её и так предостаточно.
Не то чтобы я тяготела к самоубийству, но ничего особенно
меня на этом свете не удерживало, и единственная услуга, которую я могла
оказать человечеству, — это скончаться, не успев натворить новых пакостей,
скончаться по возможности без лишних мучений. Но это, конечно, как бог даст.
* * *
За двое суток, что мне пришлось провести здесь, я
практически не спала, меня мучил все тот же кошмар, стоило прикрыть глаза и
сразу: большой холл, лестница, лицо из тумана, но главное — ужас, который я
ощущала во сне. Я развлекалась счетом, умножением трехзначных чисел и прочей
чепухой в том же духе, но не выдержала и вроде бы уснула. Сон не был сном в
буквальном смысле, я ощущала, что я это я и нахожусь в комнате без окон, лежу
поверх одеяла и пытаюсь бороться с оцепенением… Веки наливались свинцом, я
опять бежала по лестнице, и тут меня позвал отец. Я слышала его голос так
явственно, точно он был со мной в одной комнате.
Я проснулась в холодном поту, села на постели и поразилась
странной тишине. Как будто я была одна во всем мире. Сердце забилось в
сумасшедшем ритме и вдруг замерло в предчувствии беды. В ту же секунду совсем
рядом грохнула автоматная очередь, в ответ раздались выстрелы, но
отстреливались как-то вяло. Стрельба продолжалась не больше двух минут.
Отдельные выстрелы и после этого звучали какое-то время, а дом вдруг ожил. Я
слышала топот ног, хлопали двери, и мужской голос отдавал команды, а я зло
засмеялась, потому что вдруг поняла, кто это. Наконец распахнулась и моя дверь,
вошел мужчина в маске, посмотрел на меня и кивнул головой в сторону коридора.
Тут же в комнату вошли ещё двое в масках, а я сказала насмешливо:
— Здравствуй, Иса. — Потому что узнала голос. Он
выдал длинное восточное ругательство и, подойдя ко мне, наотмашь ударил по
лицу. Я повалилась на кровать и поморщилась, потому что о кончине без мучений
теперь оставалось только мечтать.
Но продолжать он не стал, сгреб меня за шиворот и поволок из
комнаты, награждая пинками. Парни явно торопились, дом покинули бегом, я
огляделась, но никаких следов недавней битвы не обнаружила, по крайней мере ни
трупов, ни пленных. Выходит, охрана отступила, бросив меня в доме. Вещь
невероятная.
Между тем меня подтащили к армейскому «уазику», надели на
голову мешок и огрели по голове прикладом, я взвыла, но сознания не потеряла.
«Уазик» несся на бешеной скорости, подпрыгивая на ухабах, вибрировал и грозил
развалиться в любую минуту. Где-то через полчаса мы поехали медленнее, но
теперь трясло даже больше. Еще пара километров очень плохой дороги, и наконец
машина остановилась. Впрочем, я не торопила события, и, как оказалось, не
напрасно.
Все ещё в мешке, меня вывели из кабины, кто-то держал меня
за скованные руки, без конца дергая, точно собачонку на поводке. Мешок с головы
сняли, и я смогла оглядеться.
Мы находились в лесу, место было, безусловно, глухое и даже
жуткое. Прямо над соседней елью зависла огромная луна, придавая всему
происходящему нечто зловещее и почти фантастическое. Мужчины сняли маски, в
свете фар я смогла увидеть их лица. Их было четверо, они стояли вокруг меня, а
я зябко ежилась, ночь была холодной. Иса заговорил торопливо и чрезвычайно
эмоционально, но я не особо вслушивалась. Трое других были мне незнакомы, или я
просто была не в состоянии их вспомнить, а вот о своем былом соратнике знала
предостаточно: Иса был палачом, палачом по призванию, и равных ему в этом деле
не было. Помянув мою родню, отца-предателя и прокляв потомство до седьмого
колена, он немного выдохся и замолчал, желая перевести дух, а я спросила:
— Как ты меня нашел? — Ответил он в том смысле,
что аллах все видит и помогает в праведном деле, но я на помощь аллаха никогда
особенно не рассчитывала и потому решила уточнить:
— Как ты узнал, где меня прячут?
Иса был недалеким человеком, но хитрым и недоверчивым, мой
вопрос его насторожил. Он посмотрел мне в лицо, смачно сплюнул под ноги и вновь
пробормотал ругательства. А я засмеялась:
— Ты глупец. Был глупцом, им и сойдешь в могилу. Тебя
провели, как сопливого мальчишку. Ты думаешь, ты герой, а на самом деле пляшешь
под чужую дудку. — Трое парней из свиты были хорошо вышколены, они стояли
с каменными лицами, никак не проявляя интереса к нашей беседе, но в глазах
ближайшего ко мне мелькнуло беспокойство. — Кто тебя навел на этот дом, а?
Человек, пожелавший остаться неизвестным, позвонил по телефону?
— Везде есть единоверцы, готовые послужить правому
делу.
— Разумеется. Ты отправил своих людей следить за этим
домом, а потом взял его штурмом. При этом защитники разбежались, и никто из них
не догадался пристрелить меня.
— Зачем твоим друзьям тебя стрелять? — усмехнулся
Иса. — Ты продажная тварь, из-за тебя погибли наши люди…
— Занятно, — усмехнулась я. — Про каких людей
ты говоришь?
— Про всех, кого ты предала…
— Вот оно что. Должна тебя разочаровать: я никого не
предавала. Видишь ли, у меня отшибло память, я мало что помню из своей прошлой
жизни, поэтому никого не могу предать при всем желании. Конечно, ты не
поверишь, но все так и есть.
— Меня-то ты помнишь? — засмеялся он.
— Еще бы. Тебя помню. Отца, Искандера… это он тебя
послал?
