– Не волнуйтесь, – улыбнулся водитель, – к двенадцати успеете.
– Нам же еще на стол накрыть… И вообще… – вмешалась женщина.
– Успеете и накрыть, – все так же беззаботно улыбнулся водитель, – и даже проводить старый год.
– Да, уж… Старый год… – ворчливо сказал мужчина.
– Нечего с таким настроением ехать! Ты давай в руки себя возьми! – вдруг командным голосом произнесла женщина. Мужчина промолчал. И водитель никак не прокомментировал. Некоторое время они ехали молча. Наконец женщина сказала:
– Город красивый. Уютный.
– Вы у нас не были никогда?! – обрадовался водитель смене тона.
– Нет, не были. Хотели вот как-нибудь приехать отдохнуть…
– А едем… – опять со вздохом сказал мужчина.
– А едем Новый год встречать! – вдруг весело сказала женщина. – Знаете, так неожиданно! Как в молодости – сорвались и поехали!
– О, это по-нашему. Мои дед с бабкой так сюда из Сибири приехали. Представляете, вызывают их в сельсовет и говорят: «Хотите корову и участок земли? И дом. Но дом может быть разрушен». Те ничего не понимают, бабка сразу в слезы. Она же привыкла, что или что-то отберут, или арестуют…
– Ну, уж не везде и не всегда так было… – Мужчина возмущенно засопел.
– Было, было, чего уж там… – подхватила женщина.
– Да, и, представляете, дед согласился! А они там целый эшелон таких собрали! Ехали долго со всем скарбом. Говорят, тетки рыдали – вроде с насиженных мест, родня оставалась у многих.
– А когда приехали? – спросила женщина, увлеченная рассказом.
– А приехали и ахнули. Да, разбомбили город, но многие дома уцелели. Красивые. Совсем другие.
– Так и страна другая была раньше…
– А нефиг войной было идти. Так бы и жили. А то ведь местных в двадцать четыре часа турнули. Они вон барахло на огородах закапывали.
– А вы его откапывали и брали себе? – язвительно сказал мужчина.
– А надо было посылкой отправлять? Фрау и герру такому-то от новых жильцов его дома?! – не менее язвительно сказал водитель.
– Ну, и как же тут им жилось? Вашим деду и бабушке? – спросила женщина.
– А хорошо. После Сибири-то? Там, конечно, красиво, я бывал, родню навещал. Но трудно. Здесь красиво, но и климат иной, и расстояния другие. А море?! Оно красивое и кормит тоже.
– А Сибирь не кормит? – спросил мужчина.
– А ты распаши эти земли! Ты урожай с них собери! – перешел на «ты» водитель.
– Да ладно… Везде так было. Здесь тоже леса были. Их распахали…
– Господи, да что ты прицепился?! – возмутилась женщина. – Тебе рассказывают про то, как предки человека подвиг совершили. Родные места покинули…
– Ладно, не будем ссориться под Новый год. Вот и путешествие совершили. Скоро за стол сядем, шампанского выпьем, я угрей купил заливных. Эх… Хорошие здесь места. Я ведь уже здесь родился…
При этих словах мужчина заерзал. Женщина вздохнула. Водитель понял это по-своему:
– Так, мы уже почти на месте! Вот, поворот тот, кстати, море видно. Ну, сейчас, конечно, темно. А завтра обязательно сходите на берег.
– Да, обязательно, – согласилась женщина. Мужчина что-то хотел добавить, но такси уже остановилось у небольшого домика. Калитка во двор была открыта, в окнах горел свет и виднелась елочная гирлянда.
Мужчина расплатился, таксист поблагодарил и уехал. Женщина, прихватив часть сумок, быстро пошла к крыльцу. Она секунду помешкала, а потом позвонила. Сначала никто не отвечал, потом мелькнула тень в окне, и уже в следующую минуту распахнулась дверь.
– Мама, – воскликнула ошеломленная Пчелинцева, – и папа!
– Да, это мы, твои родители, – сказала с иронией Татьяна Владмимировна и добавила: – Ну-ка отойди от двери! Свое пузо простудишь!
Немой сцены не получилось, поскольку заговорили все разом, даже Илья Петрович.
– Мама! Ох, папа! – причитала Женя и мельтешила вокруг родителей. Она была ужасно смущена. Хоть и взрослая женщина, но перед родителями всегда держала отчет, а тут, понимаешь…
– Перестань скакать, тебе вредно! – одергивала ее мать.
– Ты бы соли на крыльцо бросила, что ли, – сурово говорил будущий дед, – там же просто каток!
Они бы так и суетились, если бы Татьяна Владимировна не вспомнила бы о сумках.
– Господи, холодец! Салаты… или прокиснет все, или из пакетов вывалится. Я же еще с собой посуду взяла!
– Мама! Зачем?!
– Да мало ли что у тебя с хозяйством… на работе же пропадаешь. Сама писала.
– Мама, у меня все есть!
– Так, где у тебя кухня? Посуда? Только ничего не делай, я все сама.
Женя порадовалась, что в кухне ее образцовая чистота.
– Так, вы раздевайтесь, проходите… Думаю, что вы устроитесь на втором этаже в моей спальне, а я лягу здесь, внизу…
– На втором этаже еще комната?! – удивился отец.
– Да, пап! Давайте, я все покажу. Да и отдохнуть надо с дороги. Мама, может, ты лучше приляжешь?
– Я отдыхать потом буду, а то все наготовленное пропадет. Ты мне посуды еще дай?
– Вот… – Пчелинцева достала кучу плошек.
– О, отлично! – воскликнула Татьяна Владимировна.
– У меня еще есть маленькие, для закусок… – сказала Женя с гордостью.
– Отлично, – отвечала Татьяна Владимировна. Она уже была сосредоточена. Предстояло без потерь выгрузить то, что проделало такую длинную дорогу из Москвы в Дивноморск и так смущало своими ароматами пассажиров в салоне самолета.
Пчелинцева никак не могла прийти в себя. Она чувствовала, как колотится ее сердце. «Спокойно, а то так и родить можно!» – велела она себе мысленно. Вслух же сказала:
– Мама, давай помогу!
– Ты лучше сядь и расскажи, как себя чувствуешь, – приказала Татьяна Владимировна.
– Нормально себя чувствую. Ты лучше скажи, как вы решились приехать! Под Новый год, когда с билетами огромная проблема.
– Я не могла тебя оставить.
– Мама, помнишь наш разговор полгода назад? Ты еще папу на рынок услала, чтобы не мешал?
– Как же! Помню. Не думала, что ты буквально все воспримешь!
Татьяна Владимировна выкладывала на блюдо пирожки.
– Я – тоже. Но так получилось. И я не жалею.
– Ребенок – это прекрасно… – начала было Татьяна Владимировна, но в этот момент появился Илья Петрович.
– Дочка, где у тебя лопата и скребок какой-нибудь? Пойду крыльцо и двор приведу в порядок.
Женя чувствовала себя неловко перед отцом и была рада, что тот вместо вопросов и всяких разбирательств решил просто помочь по хозяйству.
