Восстановление действительно шло быстро. Анну Анатольевну навещали родные, и она тихо радовалась, глядя, как быстро идет на поправку. Как только немного пришла в себя, позвонила знакомому прокурору.
— Иван Тимофеевич, помоги наказать преступников.
Она рассказала ему всю историю. Старый друг слушал, не перебивая, потом, помолчав, ответил:
— Наказать по закону за наезд вряд ли получится, много времени прошло, улик нет, а вот наслать проверку на клуб, можно. Правда, достанется родителям, а не сыну.
— Хоть так. Пусть немного понервничают, а я позвоню Максиму и скажу, что это из-за него. Удовлетворение маленькое, но все же…
С Машей она поступила просто: позвонила знакомой в агентство и настояла, чтобы та расторгла с наглой девицей контракт. Подруга, хоть и конкурентка, спорить не стала. В модельной среде все друг с другом связаны, своя шкура оказалась дороже. Маша в этот же день пришла в палату к Анне Анатольевне.
— Я думала, что всем будет хорошо, если я уничтожу запись о регистрации брака, — плакала она.
— Это не твое дело! — жестко ответила мать Антона. — Ты должна была посоветоваться со мной, а не химичить за спиной.
В палату вбежал муж.
— Маша, уходите!
— Куда я теперь пойду? — девушка кинулась к Анне Анатольевне, но она отвернулась.
— Это я не знаю. Но наши пути разошлись. А если еще вздумаешь вредить моему сыну, посажу тебя за идею, а твою тетку за исполнение. Только тебе больше достанется, — Маша в слезах выбежала из палаты. — И не смей звонить Антону! Жалости от него точно не дождешься! — крикнула напоследок Анна Анатольевна и устало откинулась на подушку.
Однажды она проснулась и увидела на тумбочке контейнер с тортом. Она удивленно посмотрела на него, потом на дверь: в палате никого не было.
Анна Анатольевна нажала на кнопку и вызвала медсестру.
— Это откуда? — спросила она.
— К вам девушка приходила.
— Какая девушка? — в голове было пусто.
— Хорошенькая. У нее вьющиеся русые волосы и зеленые глаза. Она сказала, что жена вашего сына.
— Уберите это! — приказала Анна Анатольевна. — Мне нельзя сладкое.
— Немного можно, — не согласилась медсестра.
— Уберите! Сами и съешьте!
Но торт появился и на следующий день.
— Какая настырная! — рассердилась Анна Анатольевна.
Она села в кровати. Ее немного пошатывало, но чувствовала она себя уже неплохо. Рука сама потянулась к контейнеру, чтобы его выбросить, но вдруг замерла.
«Чем эта нищенка кормит моего сына? — заинтересовалась Анна Анатольевна и взяла вилку. Она отломила крохотный кусочек и положила в рот. Во время болезни она плохо ела. Больничная еда казалась ей похожей на горькое лекарство.
А тут… нежный миндальный вкус торта неожиданно разбудил все рецепторы. Крохотные частички косточек перекатывались на языке и хрустели на зубах, но не раздражали, наоборот…
Анна Анатольевна очнулась только тогда, когда услышала скрежет вилки по дну контейнера. Она поняла, что не заметила, как съела весь торт, и ужаснулась:
— Эта девчонка точно колдунья!
А вместе с уничтоженным тортом пришло и осознание того, что она, суровая и непреклонная Анна Анатольевна, проиграла молодежи по всем статьям.
На следующий день ее выписывали. Она волновалась. Муж намекал, что придет не один, и все время загадочно улыбался, но именно этой неизвестности она боялась больше всего. Какие сюрпризы еще ждут ее, какая тайны не раскрыты?
Анна Анатольевна привела себя в порядок и переоделась с помощью медсестры. Она подошла к зеркалу и ужаснулась: за месяц, проведенный в кардиологическом отделении, она из пятидесятилетней цветущей женщины превратилась в старуху. Она подкрасила глаза и тронула помадой губы. Так-то лучше!
Мать опустилась на стул и приготовилась ждать. Истинная леди! Прямая спина, строгий взгляд скрывали израненную душу. Посторонний человек ни за что не догадался бы, сколько пережила эта женщина по своей и чужой вине.
Но прошло уже полчаса, а никто не приходил. Тогда Анна Анатольевна открыла дверь. В холле на диване сидела маленькая девочка. Что-то знакомое показалось ей в облике ребенка. Она подошла к малышке и спросила:
— Ты здесь одна?
— Нет. Жду маму.
— Ну, и современные родители! — возмутилась Анна Анатольевна. — Как они могли оставить такую малышку одну?
— Мама сейчас придет. Она побежала к лифту. Надо папе помочь.
— А-а-а. Можно я рядом посижу?
— Да. Бабушка, у тебя больше душа не болит?
— Какая душа? Ты, о чем? — не поняла Анна Анатольевна.
Но девочка ее уже не слушала. Она бросилась вперед и закричала:
— Мама, папа!
Анна Анатольевна посмотрела вслед ребенку и замерла: в коридоре появился Антон. Он сидел в кресле, по бокам от которого стояли муж и Рита. Девочка забралась к сыну на колени и обняла его за шею.
— Папа, бабушка уже ходит! Смотри!
Пухлый пальчик показывал на Анну Анатольевну, которая встала, сложила руки на груди и не могла произнести ни слова. Слезы катились по ее щекам, но она не замечала их. Муж бросился к ней.
— Анечка, ну, что ты, что ты! Видишь, какая у нас радость! Леночка! А мы и не знали.
— Да, бабушка, — Леночка сорвалась с колен Антона и тоже подбежала к ней. Только сейчас мать заметила, как поразительно девочка похожа на маленького Антона. Она схватила Анну Анатольевну за руку. — Папа тоже научился вставать. Представляешь! — ее глазенки восхищенно сияли. — Как малышок-голышок!
Антон, улыбаясь во весь рот, оперся руками на колеса кресла и начал подниматься. Рита поддерживала его с одной стороны, а отец с другой. Вот сын медленно выпрямился и сделал знак, чтобы его отпустили.
Он стоял, напряженно расставив руки и покачиваясь, но стоял на своих ногах, и Анна Анатольевна наконец разжала парализованные от волнения губы:
— Ох, дети! Прост-и-и-и-те!
Она сделала шаг навстречу, но пошатнулась. К ней кинулись родные, Антон сел в кресло, но одним движением ладоней по колесам тоже оказался рядом.
— Мама…
— Бабулечка…
Ее семья. Ее счастье! Самое драгоценное, что есть на свете, и ради чего стоит жить!
Конец
