Он покосился на Машу. «Интересно, у той нищенки тоже силиконовая грудь или своя?» — вылезла любопытная мысль.
Пашка встряхнул головой: что за идеи? И какое ему дело до титек Ритиной подружки? Надо было ей вмазать хорошенько, чтобы не имела привычки на мужиков наскакивать.
— Паша, ты уйдёшь просто так? — тронула его за локоть Маша. Она тяжело дышала, словно запыхалась от бега. — Тебя оскорбили, а ты уйдёшь?
— А что ты предлагаешь сделать? Взорвать кафе? Анна Анатольевна просто попросила узнать информацию, и все. Никому лишняя шумиха не нужна.
— Я тебя просто не узнаю, — капризно надула губы она, забираясь на пассажирское сиденье рядом с водителем. — А меня зачем сюда потащил?
— Торт в этом кафе вкусный, вот и хотел угостить, — буркнул Павел.
Он и сам теперь не понимал, с какой целью взял с собой Марию. Думал, если рядом будет женщина, его визит покажется случайным и не вызовет подозрения. Однако все повернулось иначе.
Он открыл дверь джипа и оглянулся, будто что-то его толкнуло в спину. В кафе появилась маленькая девочка и мужчина. Но обдумать, откуда они там, он не успел: заметил, как Анжела показывает средний палец через стекло!
Пашка сплюнул, сел, резко повернул ключ зажигания, и послушный внедорожник мгновенно тронулся с места.
— Спасибочки, наелась от души, — Маша обиженно поджала губы.
— Ладно, не злись! Я же не знал, что Ритка здесь директором работает. Нищенка поднялась, удивительно просто.
— Ты долго ещё собираешься быть на побегушках у матери Антона? Или по-прежнему не избавился от чувства вины? — поинтересовалась Маша, когда они уже отъехали на приличное расстояние от кафе.
— Не говори ерунды! Какое чувство вины?
— Ну, если бы ты тогда Стрелу не подначивал, все сложилось бы по-другому.
— Кто ж знал, что он влюбится? Ты, вон, — Пашка покосился на грудь девушки, — не смогла завлечь его своими прелестями, как ни старалась.
— Пашечка, я теперь с тобой, — Машка взяла его под локоть и нежно прильнула к плечу. — Как вспомню памперс Антона, так вздрогну. Ночами первые дни спать не могла: все перед глазами стоял.
— Хочешь, чтобы мы в аварию попали? — отстранился он, выдергивая руку.
Откровения Маши неожиданно всколыхнули негативные эмоции. Он едва удержался от грубости. Снится ей памперс, видите ли! А то, что она Антона когда-то любила, не считается?
Теперь ему, Пашке, было немного стыдно за вспышку ревности на вилле. Нашёл, кого ревновать! Да Машка ради выгоды ляжет в постель к кому угодно!
Он покосился на соседку и вдруг неподвижно уставился на дорогу. Почему-то Маша раздражала. Пашка прислушался к своим чувствам. Что такое? Столько лет эта недоступная девушка сводила его с ума! Он умирал от ревности к Антону, кипел ночами от злости, придумывая пакости другу, а теперь?
Что изменилось?
Почему, как только Маша заинтересовалась им, пропал азарт, исчез аппетит. Теперь его совершенно не тянуло отведать восхитительного модельного тела. Это как пробовать заморский деликатес: положил в рот, посмаковал, проглотил и… хочется жареной картошечки с соленым огурчиком.
Он покосился на Машу и не почувствовал былого влечения, словно пелена слетела с глаз, пропало очарование. Не наполнился рот слюной, не задрожали колени, не появилось покалывание в пальцах, когда умрешь от желания, если не дотронешься. Все это исчезло в одночасье, будто и не было долгих лет страдания.
— Нет, что ты! — Маша села ровно, но ее ладонь осталась лежать на бедре у Пашки. Она медленно повела пальцами вверх. — Поехали ко мне?
— Давай.
Павлу было все равно, куда податься, лишь бы избавиться от непрошенных мыслей, сжигающих его изнутри уже несколько дней.
Как только они закрыли дверь Машиной квартиры, он набросился на неё в прихожей. Девушка только попискивала, но отвечала на все его прихоти и желания. Секс был быстрым и страстным.
— Давай! Ещё! — кричал он. — Сильнее, детка! Будь шлюхой! Ещё!
— Ой! Ой! — взвизгивала Маша, отвечая на его движения.
Иногда, когда он переходил границы дозволенного, она упиралась в его грудь руками, но он одним движением сминал сопротивление и продолжал неистовство. Разрядка наступила почти сразу. Какой-то мощный выброс энергии, после которого образовалась пустота.
Пашка откинулся на подушку. Влажное, разгоряченное страстью, тело окутала ночная прохлада.
— Ты просто зверь, Блонди! Не думала я, что ты так можешь!
— А что ты вообще обо мне знаешь? Я всегда для тебя был вроде тени.
Он немного полежал отстранённо, приходя в себя, потом закурил прямо в постели.
— Фу, ты что делаешь? Задыхаюсь! — замахала перед лицом Маша.
— Открой окно, — равнодушно ответил он и не двинулся с места.
— Нет, это ты иди на балкон, — Маша уперлась розовыми пятками ему в бок и сбросила на пол.
Пашка вскочил и с трудом подавил порыв злости. Что с ним такое? Прежний Блонди вернулся? Бешеный и неуправляемый?
Телефонный звонок спас от скандала.
— Кто это так поздно? — шепотом спросила Маша.
Павел бросил взгляд на циферблат: одиннадцать часов вечера, потом на экран: Анна Анатольевна. Что-то явно случилось. Звонить в такое время по пустяку мать Антона не будет.
Он щелчком швырнул сигарету в раковину и схватил мобильник.
— Паша, — дрожащий голос Анны Анатольевны мгновенно привёл его в чувство. — Ты что-то узнал о девушке?
Он раскрыл рот, чтобы вывалить добытую информацию, но вдруг поймал глазами Машу. Та, обнаженная, расхаживала по спальне и что-то бурчала себе под нос. Идеальная фигура без грамма жира, длинные волосы, закрывавшие спину, высокие полушария, такие упругие, что даже не шелохнутся от движения — все это по-прежнему восхищало его, но… не волновало так, как прежде.
И перед глазами снова появились две шумные женщины. Одна трясла взлохмаченными кудряшками, пылала щеками, а глаза горели изумрудным огнём. Ведьма, да и только! А вторая материлась и шла на него бойцовской грудью, но при этом совершенно не боялась, что он может двинуть в ответ.
