— Да, растает. Кстати, я купила Баскин Робинс с грецкими орехами. Хочешь?
— Да, да, да! — захлопала в ладоши дочка и забралась на стул.
Я положила ей на блюдце мороженое и только после того, как заняла ребенка, повернулась к подругам.
— Девочки, даже не знаю, что сказать. Я в шоке. Прийти в себя не могу.
Анжела потащила меня в комнату.
— Рассказывай. Что этот петух от тебя хотел?
— Какой петух? — ничего не понимая, переводила взгляд с Анжелы на меня Людмила.
Я вздохнула и начала рассказывать. Подруги охали, ойкали и всплескивали руками.
— Вот это номер? — качала головой Людмила.
— И ты ему веришь? — злилась Анжела. — Опять сладких речей наслушаешься и попадешь в ловушку мажоров. Представляешь, — она повернулась в Людмиле, — вчера один из них нарисовался в кафе.
— Кто?
— Блонди!
— Мать ети! — Людмила охнула и схватилась за живот. — Я с тобой, девка, раньше срока рожу!
— И что делать теперь будем?
— Ничего, успокойтесь, девочки. Будем работать и жить. Антон завтра позвонит, и я все расспрошу подробно.
— Погоди, подруга! — воскликнула Людмила. — Точно тебе говорю, он врет, как сивый мерин!
— Почему?
— Вспомни, Степан тогда узнавал в больнице, почему там отиралась Анна Анатольевна. Что он тебе сказал?
— Степан? Ничего, — тихо ответила я и похолодела: внезапная догадка вспыхнула в мозгу. — Анжела, смени Степана в зале и пришли его ко мне. Поговорить надо.
Глава 21. Антон
Я разговаривал с Ритой: убеждал ее, умолял не игнорировать мои слова, но она будто на своей волне была, вела другую ветку разговора. Левая рука, которой я опирался на кровать, начала дрожать. Она работала плохо и не могла удержать вес худого, но все ещё тяжелого тела. Я попытался устроиться поудобнее, но сделал только хуже.
«Только бы не упасть!» — подумал я, но тут-то меня рука и подвела.
Она скользнула по простыне, я потерял шаткое равновесие и завалился набок. Телефон выпал из онемевших пальцев и грохнулся на пол, а следом полетел и я. Тощие ягодицы, не защищённые упругими мышцами, смачно хлопнулись о деревянную плитку.
Я слышал, как кричала Рита, но ничего не мог поделать: проклятый смартфон очутился под кроватью. В палату вбежал охранник.
— Антон Николаевич! Ах! Вы!
Он кинулся ко мне. Я приложил палец к губам и показал рукой на телефон. Димка сразу сообразил: неповоротливой рыбиной нырнул по кровать и выключил его.
— Слава богу! Я представляю, как Рита перепугалась, — облегченно выдохнул я. — Помоги мне сесть в кресло и одеться.
Дима поднял меня. Когда он надевал спортивные брюки на мои ноги, я заметил, что на бедре расплывается синяк. Черт! Придётся завтра объясняться с матерью. Стоп! А почему завтра? Слова Риты не выходили у меня из головы. Почему исчезла запись о регистрации? Кто постарался?
— Антон Николаевич, куда вы хотите поехать? Сейчас вечер.
— Дима, мне надо подумать, а лёжа не получается: клонит в сон.
Охранник ушёл. Я подъехал к окну. Вдалеке бликовало под светом луны море. Такое спокойное и умиротворенное, оно тихо набегало волнами на галечный пляж в ресницах пальм и откатывалось обратно, оставляя пенистый след.
Электрические столбы, ярко освещавшие дорогу, тянувшуюся вдоль берега, были невидимы в черноте вечера, потому казалось, что вдоль пляжа кто-то незримый протянул две гирлянды огоньков: внизу — мчавшиеся автомобили, а наверху — фонари.
Свобода! Она манила, звала к себе.
Мне до чертиков надоела клиника, врачи, опека родителей. Высокая стена защиты, которую я выстраивал годами, рассыпалась по кирпичику. Теперь я и сам не понимал, почему так долго держался вдалеке. Я мечтал снова заглянуть в бирюзовые глаза Риты, коснуться ее тёплой ладони, поцеловать сладкие, пахнущие ванилью, губы.
Но в том положении, в котором я пребывал последние годы, свобода мне могла только присниться.
Надо что-то делать. Но что? Я вытащил телефон и полистал галерею. Обрадовался, как ребёнок, увидев, что сохранилась фотография загранпаспорта. Я набрал номер Макса.
— О, привет! Антоха, как дела?
— Нормально. Ты ещё в Израиле?
— Да, завтра утром улетаю.
— Один? Или с Машкой?
— Один.
— Вот и отлично! Можешь мне помочь?
— Чем?
— Я тебе пришлю сейчас скрин паспорта, купи мне билет до Москвы.
— А сам чего?
— У меня карты заблокированы. Маман бдит, — засмеялся я.
— Но как ты сможешь? На коляске?
— А в чем проблема? Инвалидам везде у нас дорога. Закажи, кстати, и обслуживание. И потом, со мной будешь ты и охранник.
— А как же мать?
— Этот вопрос я сейчас решу. Ты билет мне купи.
Следующий звонок был отцу. Он сразу взял трубку, будто ждал у телефона.
— Антон, — строго сказал он, — ты почему не спишь? Завтра тяжёлый день.
— Пап, у меня каждый день такой. Вы дома?
— Да, а что случилось? — в голосе отца появилась насторожённость. — Ты меня пугаешь.
— Надо поговорить с мамой. Срочно. Сейчас Дима меня привезёт.
— Антон, не пугай меня! — крикнул он, но я отключился.
Так, этот вопрос решён. Я действительно хотел поговорить.
Во-первых, мне надоело скрываться. Я решил сделать то, что запланировал ещё пять лет назад: рассказать родителям о женитьбе.
Во-вторых, мне нужно было по-тихому взять из дома паспорт. А в этом мне должен помочь Димка. Я во всяком случае надеялся на это.
Я подъехал к двери и распахнул ее. Дмитрий сразу вскочил со стула, на котором сидел.
— Вы что-то хотите?
— Дим, мне срочно надо встретиться с родителями. А сначала… хочешь пропустим по стаканчику в баре? — я весело посмотрел на охранника.
— Как? Но Анна Анатольевна…
— Это моя забота. Скажу, что сбежал, а ты меня разыскивал.
— Но…
— Никаких «но»! Ты со мной? Или я один справлюсь? Мне надо серьезно поговорить с родителями, а без бутылки я это сделать не смогу.
Дима пожал плечами и взялся за ручки кресла. Естественно, выбора у него не было. Он приставлен ко мне и как охрана, и как нянька. Хорошо ещё, что его сменщик не успел прийти. Иначе моя задумка провалилась бы, даже не начавшись.
Выйти из клиники удалось незамеченными. Дима посадил меня в салон автомобиля, сложил кресло и убрал в багажник. Я опустил стекло. Теплый ветер сразу ударил в лицо.
