— Антон Николаевич, вас нужно отвезти на обследование, — топтался рядом Дима.
— Ладно, вези, — согласился я. Нужно было хорошенько подумать.
Он посадил меня в кресло, и я отправился на процедуры, которые продолжались до вечера с небольшим перерывом на ужин. Тело мое крутили во все стороны, но голова в это время была абсолютно свободна. Мысли всплывали одна тревожнее другой.
Что делать? Как предупредить Риту, что мать снова нацелилась на нее? Как ее защитить, когда и себя не могу? Выход пришел в голову сам и укоренился там намертво.
Надо возвращаться в Россию. Но как?
— Антон, как дела? Как настроение? — в палату заглянул доктор Гринберг.
Я уже лежал на кровати. Дима привез меня, помог мне вымыться и переодеться после лечебной физкультуры и массажа. Я еще несколько раз набрал номер кафе, но абонент по-прежнему был недоступен. Странно, что мама как выбежала днем из палаты, так больше и не показывалась.
— Александр Сигизмундович, каковы мои перспективы? Есть ли шанс?
— Понимаешь, Антон, пока сложно что-то сказать. Но даже если затеплилась призрачная надежда, это дело небыстрое. Появление у тебя чувствительности говорит о том, что нейронные связи не разрушены, а просто спят.
— И их можно разбудить?
— Теоретически — да. Нужна большая сила воли и много труда.
— Я готов!
— Не торопись! Главное в медицине — не навреди.
— О чем вы разговариваете?
В палату вошли родители. Они не смотрели друг на друга, сразу было видно, что поругались. И опять наверняка из-за меня.
— О тактике реабилитации. Анна Анатольевна, завтра мы начнем новое обследование, а потом определимся с лечением. Сегодня, увы, мы уже день упустили.
— Естественно! — проворчала мама. — Антону пришло в голову покачаться на перилах.
— Дайте-ка я вас осмотрю еще раз, молодой человек.
Доктор Гринберг взял в руки свой молоточек и прошелся по моим ногам. Я ничего не чувствовал, даже щекотки. Родители расстроились, доктор покачал головой. У меня сложилось впечатление, что они выдают желаемое за действительное. Нет, этим путем я буду идти очень долго, а у меня нет времени. Нужно что-то другое.
— Доктор, я хочу экзоскелет.
— Что? — Мама вытаращила на меня глаза.
— Мы ведь можем это себе позволить? — я уставился на родителей: пусть раскошеливаются. Мама может продать парочку магазинов.
— Антон, есть ли в этом смысл? — спросил папа.
— Есть. Я буду ходить. Пусть с палочкой и поддержкой, даже с костылями, но я буду ходить!
— Научиться перемещаться с помощью экзоскелета тоже непросто. Нужно много времени, чтобы получилось держать вертикально вес тела, — задумчиво сказал Гринберг. — Но это очень дорогое удовольствие.
— Сколько? — поинтересовалась мама.
— От трех миллионов и выше.
— Мама, пожалуйста, — я умоляюще смотрел на мать, понимая, что это решение в ее власти. — Я так хочу вернуться домой, в Москву!
— Лучше этой клиники нам не найти!
— Ну, почему же, — доктор Гринберг встал и пошел к двери. — В Москве есть прекрасный реабилитационный центр, оснащенный по последнему слову техники. Я сам недавно был там на конференции. Кстати, они работаю и с экзоскелетами.
— Правда, Аня, может, попробуем? Так постепенно Антон и восстановится. А дома, говорят, и стены помогают.
«Пожалуйста, пожалуйста!» — молил я глазами, боясь произнести лишнее слово.
— Ладно, — наконец выдавила мама. — Посмотрим. После завтрашнего обследования видно будет, — она наклонилась и поцеловала меня в щеку. — Спокойной ночи, сынок.
Все пошли к двери.
— Мама, позови Диму! — крикнул я.
Родители остановились и оглянулись. Вместе с ними застыл и доктор Гринберг.
— В туалет хочу. Пусть он мне поможет.
Я увидел остолбеневшие лица и вдруг понял, что только что сказал. Я пять лет не чувствовал желания к естественным потребностям организма. Сначала стоял катетер, теперь был надет памперс, потому что от выведения трубки на кожу я категорически отказался. А сейчас я и правда хотел в туалет. По-настоящему.
Глава 18. Рита
Блонди не смотрел в сторону зала, он оглядывал улицу. Его белобрысый хвостик исчез. Короткие волосы были стильно уложены, но я узнала бы этого говнюка и через двадцать лет, столько крови он у меня выпил. Мигающая реклама освещала его худощавую фигуру, отчего он казался призраком, ходячим мертвецом, пришедшим по мою душу.
От страха я резко присела и спряталась за непрозрачным низом двери. Меня трясло от ужаса.
— Ладно, уйду, — из задних комнат появилась рассерженная Анжела. Она тащила за собой чемодан. — Если тебе подруга не нужна, ну, и черт с тобой!
— Сядь на пол! — прошипела я.
— Что?
— Задницу прижми!
— А что? — все еще не понимала подружка.
Я на четвереньках, как человек-паук, добралась до нее и дернула вниз. Мы вместе повалились на пол. Я потащила Анжелу за собой под крайний стол и вовремя: к стеклу прижались ладони, а потом нарисовалось приплюснутое лицо.
— Мамочки мои! — взвизгнула Анжела и полезла за телефоном.
— Молчи!
— Я полицию вызову.
— Молчи. Замри!
Мы схватились друг за друга и несколько секунд, не отрываясь, смотрели на дверь и тряслись. Наконец Блонди выпрямился. Разглядел он что-то или нет, мы так и не поняли, но он спустился с крыльца и пошел к машине, припаркованной у тротуара.
Как только автомобиль скрылся из виду, я выдохнула и еще больше задрожала: адреналин бушевал в крови.
— Кто это был? Ты чего так испугалась? — шепотом спросила Анжела.
Я потащила ее за собой в кухню. мы на четвереньках преодолели зал и смогли расслабиться, когда закрыли за собой дверь в задние помещения.
Я кинулась в ванную и повисла над унитазом. Анжела, все еще не понимая, что сейчас произошло, сочувственно гладила меня по спине, пока я выбрасывала в туалет остатки нашего чаепития.
Подруга помогла мне встать и умыться, а потом бережно посадила на стул.
— Рита, ты меня напугала. Кто это был? — тихо спросила она, поглядывая на закрытую дверь.
— Друг Антона. Тот. Блонди. Ты его ни разу не видела.
— О боже! Это что, война началась? Сначала была телефонная атака, а теперь перешли в открытое наступление?
— Не знаю. Ну, почему ты не позвала меня к телефону? Вдруг Антон хотел о чем-то предупредить! — простонала я.
