– Ваше право, – спокойно рассудил я и повесил трубку.
Вызванный в мой кабинет для беседы Шурик все время прятал от меня глаза и всякий раз, когда я повышал голос, шумно вздыхал, играя сформировавшимися, словно на дрожжах, рельефными мышцами.
– Дмитрий Андреевич, простите! Бес попутал! Это больше не повторится, – ныл в моем присутствии новоявленный качок.
– Вот почему, когда здесь прибывает, – я ткнул пальцем в его внушительный бицепс, – то там, – перевел палец на голову, – убывает?
– Я все исправлю!
– Исправь, прямо сейчас убери всю страничку целиком.
– Хорошо! Сейчас все сделаю!
– Саша, ну нельзя же быть таким близоруким. Ты что, считаешь, что если твой этот самый Боборыкин в лесу комаров кормит, так у него и интернета нет?
– Дмитрий Андреевич, я сейчас все исправлю, не отдавайте меня в роту. Пожалуйста! Лучше меня у вас все равно старшины не будет.
– Возможно, и не будет, – задумчиво произнес я. – Раньше нужно было думать. Думаешь, твоему ротному не обидно, что он там вчерашний хлеб наворачивает, а ты здесь спортивное питание трескаешь?
– Ой, ну что же делать?
– Уже ничего. Ротный твой собрался Волобуеву напрямую жаловаться. И если начальник госпиталя даст команду отправить тебя в часть, я ничего не смогу предпринять.
– А может, не позвонит?
– Не знаю! Ты давай, дуй к себе и живо все компрометирующие тебя фото немедленно удали!
Волобуев не позвонил, а пришел сам уже на следующий день. Его вспотевшее лицо носило явно недовольное выражение:
– Дмитрий Андреевич, что за дела? – с ходу пошел он в атаку, вяло пожав в знак приветствия протянутую мною руку. – Почему вы препятствуете переводу некоего рядового Рябова в часть? Мне вчера вечером его командир роты звонил. Говорит, солдат здоров, а вы его задерживаете.
– Марат Иванович, дело в том, что Рябов…
– Да знаю я! Что он старшина на хирургии. Мне уже ваша старшая насчет него два раза в кабинет прибегала. Я вот не поленился и сегодня утром нашел его страничку ВКонтакте.
– Сегодня?!
– Да, сегодня утром! Вчера этот, как его, Бормоглотов?
– Боборыкин, – поправил я, понимая, что последний шанс оставить Шурика у нас в отделении улетучивается, как утренний туман. Но почему он не удалил свою страничку?
– Допускаю, Боборыкин! Так вот этот Боборыкин мне все рассказал про его художества. Вчера вот недосуг было, а сегодня утром вот взял и глянул: молодецкая такая харя! Тягает двухпудовую гирю, жрет какие-то биодобавки, весь прямо цветет и пахнет. И на больного сколиозом никак не похож! Выписать к чертовой матери! Боборыкин после обеда приедет за ним лично! Вам все ясно, товарищ полковник? – тут он ехидно улыбнулся.
– Ясно, – развел я руками. – Мне все ясно.
– Кстати, а что это еще за цирк с полковником? Когда вам его присвоили? Может, я чего упустил?
– Да это я так, исключительно для пользы дела, – грустно ответил я. – Военные так лучше на контакт идут. Раньше ведь моя должность полковничья была.
– Была, да сплыла! – Волобуев поправил съехавшую на лоб фуражку. – Для пользы дела. А вам не приходило в голову, что какой-то диссонанс вырисовывается? Начальник госпиталя подполковник, а заведующий хирургией полковник. Ну, хоть бы майором представился, а то сразу полковник!
– Полковников больше боятся. Да, и потом, вон Мохов у меня в подчинении, а он самый что ни на есть настоящий полковник!
– Запаса! – Волобуев многозначительно поднял свой толстый палец кверху. – Запаса! Вы не путайте.
– Так может, и я – запаса!
– Да ну вас, не надо! Некрасиво!
– Зато работает!
– Ладно, я вам все сказал. Готовьте документы на Рябова…
– Дмитрий Андреевич, – жалостливым голосом тянул Шурик, стоя перед моим столом, – может, оставите?
– Саша, вот как можно быть таким ослом? Я же тебя русским языком вчера попросил убрать все свои геройские фотографии. А ты?
– Вчера интернет глючил. Удалось только сейчас.
– А сейчас уже поздно. Их Волобуев уже видел.
– Волобуев?!
– Так что иди, прощайся с ребятами и собирай манатки. Твой ротный уже в пути. В качестве бонуса за хорошую службу можешь взять с собой гири. Авось пригодятся.
– Зачем они мне в роте? – упавшим голосом выдавил из себя Рябов. – Разве что на шею привязать вместо груза и в реку прыгнуть?
– Но-но! Ты это брось! Подумаешь, трагедия – в караулы походишь. Это же не окопы рыть и не картошку копать, как другие. Хоть с оружием поближе познакомишься.
– С оружием? Зачем мне оно? Ведь я иняз закончил: английский, испанский. Буду переводчиком работать.
– Тем более, языки знаешь. Перспектива в будущем неплохая вырисовывается. Чего грустить? Отслужишь, и вперед, навстречу своему счастью.
– Ага, еще надо как-то это счастье встретить? Как пять оставшихся месяцев провести?
– Раньше надо было думать! Иди уже, мне работать нужно!
– Дмитрий Андреевич, а может, вы с моим ротным поговорите? Убедите его, что я нужный вам человек. Вдруг, да получится?
– Сомневаюсь я очень. Он ведь лично за тобой на авто мчится. Ох, возбудил ты его не на шутку, Шурик!
– Но вы все же попробуйте? Пожалуйста…
От таких обычно уходят жены к их товарищам, а сослуживцы годами не отдают взятые в долг, до первой получки, сто рублей. Старший лейтенант Боборыкин был типичным тихоней-неудачником. К своим тридцати годам так и не стал капитаном и уже шестой год перебивался на должности командира караульной роты. Жилистый, меланхоличный, среднего роста и ума, с рано появившейся сединой среди пшеничного цвета короткостриженых волос на голове, старший лейтенант Боборыкин был на редкость принципиальным человеком. Уломать источавшего флюиды праведного гнева ротного командира у меня не получилось. Рядовой Рябов отбыл в войска.
Нужно было срочно искать ему замену. Теперь наши бойцы напоминали сбившееся в кучу бесхозное стадо, лишенное опытного пастуха. Днем их строила старшая медсестра и сестра-хозяйка, а вечером и ночью – дежурные сестры. Врачи просто физически не могли заниматься проблемами межличностных отношений между военнослужащими. Своих забот полон рот. В принципе, так оно и полагалось: основная роль в управлении вверенным войском в госпитале отводилась младшему и среднему медперсоналу. Но все мы отлично понимали, что толк от таких действий весьма малоэффективен. Руководить солдатско-матросской массой нужно всегда изнутри. Нужен солдатский лидер. А сейчас его нет.
Назначили сержанта Плетнева, здорового, ленивого артиллериста, лежавшего у нас в отделении после операции по поводу подмышечного гидраденита. На его огромном росте и пудовых кулаках все плюсы и заканчивались. Был он конкретно туп и прямолинеен. Пер напролом, словно племенной бык, и не обладал толерантностью. Ему вообще была чужда всякого рода дипломатия.
