И вот же незадача: когда его давняя мечта уже сбылась и он надел голубой берет и тельняшку, у Вади выскочил фурункул. Да еще не на самом почетном месте: на ягодице. И не простой, а абсцедирующий, тот, которому уже вплотную пора познакомиться с хирургическим скальпелем. Терпел юный десантник сколько мог, а потом все же пошел к врачу части и добровольно сдался. Тот, недолго думая, направил его к нам. Соскучившийся по хирургической работе Яков Сергеевич с превеликим удовольствием избавил парня от неприятного момента в жизни: разрезал гнойник, выпустил гной, установил дренаж. После операции назначил антибактериальную терапию.
У Васи Теркина в паху таилась грыжа. Небольшая по размерам, но причиняла много беспокойства при переноске опорной плиты от ротного 82-мм миномета. А она, между прочим, 14 кило весит. Вася служил в минометной батарее. И минометчику обеспечили дальнейшее безбедное существование: убрали грыжу оперативным путем, вернув обществу ее полноценного члена.
Так как других кандидатов, кроме этих двоих, у нас пока не было, решили этим солдатам предложить продолжить свою службу в качестве санитаров операционного блока. Это так только кажется, что все просто и понятно в их работе. А на самом деле санитар оперблока – это не просто человек, драящий полы и отмывающий от крови инструменты. Он – полноценный член операционной бригады, участвующий непосредственно в операции. Функций у него довольно много. Как минимум, он должен уметь поправить свет в рану и настроить различную аппаратуру. А как максимум, знать ход типичных операций и в нужный момент всегда быть под рукой, унести и замочить в формалине удаленный орган.
От поворотливости санитара зачастую зависит и исход всей операции. Да, да, я не преувеличиваю. Вот, к примеру, перестал работать электрокоагулятор – отошел провод от электрода, что расположен под спиной больного. Хирурги и операционная сестра стерильные – им нельзя шурудить руками вне операционного поля. Анестезиолог следит за наркозом и не всегда может прийти им на помощь. А тут заливает кровью операционную рану, нужно срочно прижечь мелкие сосуды. Прошить их сложно и долго, а вот прижечь их коагулятором самое то. Опытный санитар молниеносно исправляет неисправность. Раз-два, хирург заваривает током сосуды, кровотечение остановлено. Все довольны.
Или переполнилась банка электрического отсоса. Хирурги только залили в живот пару литров лекарства, чтоб отмыть внутренние органы от остатков гноя при перитоните, а он вдруг перестает работать. Можно, конечно, взять салфетку и ей промакивать плескающуюся в брюшной полости жидкость, а после отжимать ее в тазик. Наверное, пока не изобрели электроотсос, хирурги прошлого именно так и поступали в аналогичных ситуациях. Но это долго, а главное – марля сдирает с внутренних органов защитный эпителий, что неизбежно в дальнейшем приведет к спаечному процессу и вместе с ним к разного рода послеоперационным осложнениям. Знающий санитар мигом сообразит, в чем тут дело. Сольет банку и через пару минут можно дальше санировать живот. Десять минут, и все готово.
Здорово? Точно так. Но ведь этому всему санитара учить нужно, плюс он должен быть от природы башковитым, чтоб хорошо ориентироваться в хирургическом оснащении, и, как минимум, не брезгливым. К сожалению, сразу сказать, справится человек или нет со своими обязанностями в операционной, не всегда возможно.
Смотришь на иного: вроде бы парень толковый, шустрый, не боится крови, мочи и еще разных там неприятных вещей. А тут бац, в нужный момент то его нет под рукой, то наоборот – лезет, куда его не просят. Тот же коагулятор вдруг ни с того ни с сего вместо прижигания тканей начинает их буквально сжигать, словно раскаленное докрасна железо. Начинаешь разбираться, в чем дело, а, оказывается, санитар взял и прибавил обороты на ручке управления. Ему, видите ли, показалось, что у нас там плохо работает. И уж самое, чего я не терплю, когда начинают огрызаться. Редко, но и такое встречается среди наших младших помощников. Да, попадаются враги дисциплины. На тепленьком местечке живо расслабляются и начинают, грубо говоря, борзеть. С такими деятелями тоже расстаемся и отправляем назад в часть.
Раиса Ивановна Некрасова – старшая сестра операционного блока, славная женщина очень приятной наружности и переполненная человеколюбием и душевностью, прошедшая обе чеченские кампании, давно уже просила меня взять в помощь санитаров. Гражданских специалистов не дождаться. Выбирать не приходится: я предложил этим двоим, посулив золотые горы и службу в тепле и под крышей, подальше от холодных полигонов и бессонных ночей.
Разведчик сразу же, причем в довольно категоричной форме, отказался от моего заманчивого предложения.
– Я не для того в армию шел, чтоб полы в вашей операционной драить, – горделиво заявил Вадик, выпятив вперед могучую грудь.
– Почему сразу же драить полы? – ухмыльнулся я. – Помимо этого там полно другой интересной работы.
– Премного благодарен, Дмитрий Андреевич, только я хочу поскорей вернуться в свою часть! Я – разведчик, а не санитар!
– Крови испугался? – продолжал уговаривать я, применив прием «на слабо». – Да-а-а, не всякий сдюжит на операциях-то стоять. Видать, кишка у тебя тонка?
– Бросьте свою пропаганду! Крови я не боюсь, и на гниль давить тоже не надо. Просто я не вижу уже себя вне ВДВ и разведки. Я, если хотите знать, подумываю о контрактной службе.
– Серьезно? Ты хочешь мокнуть под дождем, замерзать в сугробах, истекать потом на адской жаре, стоически терпеть укусы комаров, мошек и прочего гнуса, до изнеможения бегать многокилометровые кроссы, вскакивать ночью с кровати в любую погоду и с полной выкладкой нестись во весь опор куда прикажут, вместо того чтоб в сытости и тепле провести остаток службы?
– Хочу, и не просто хочу, а очень хочу, – улыбнулся рядовой ВДВ Павлов и весело посмотрел мне глаза.
– Отлично, солдат. Скоро ты совсем поправишься, и мы тебя не станем задерживать. Надеюсь, из тебя выйдет прекрасный разведчик.
– Спасибо, доктор, я тоже надеюсь. Простите, но служба в госпитале точно не для меня.
– А я почему-то так и думал.
– А если заранее знали, как я отвечу, зачем же тогда спрашивали? – недоуменно посмотрел на меня десантник.
– Выбор не велик – ты да Теркин. У кого еще спрашивать, если вас пока только двое? И потом, мне хотелось лично убедиться, что я не ошибся в тебе.
– В смысле?
– А в том смысле, что за то время, что я тут руковожу хирургическим отделением, ты первый срочник, но надеюсь, не последний, кто отказался спрятаться от службы в госпитале. Ты знаешь, сколько парней мечтает оказаться сейчас на твоем месте?
– Догадываюсь, только какие же они после этого парни, если прячутся от службы за госпитальными стенами. Настоящих мужиков трудностями не испугать. Они их преодолевают, а не бегают, словно зайцы, от них.
Павлова пришлось выписать даже раньше срока. Он буквально затерроризировал меня своей просьбой поскорей отправить его в часть. Мол, без него там все зачахнет. Осмотрев его рану и взяв с него честное слово, что он продолжит ходить на перевязки к своему врачу в части, мы его выписали. Забегая вперед, скажу: таких активных солдат, рвущихся назад, в действующую армию, я за свою работу в военном госпитале больше не встретил. Дай Бог тебе здоровья и всяческих благ, солдат ВДВ Вадик Павлов.
