Все оказалось довольно банально. Напившаяся медсестра, подружка Маши, наклюкалась у себя в отделении, там у них чей-то день рождения праздновали. И пришла «разбираться» с капитаном, чья слава в госпитале уже достигла заоблачных высот. Сарафанное радио работало исправно.
Сестру уволили сегодняшним днем. Мне с трудом удалось уговорить Ефимова не выкладывать снятый ролик на Ютубе. Последним доводом я привел тот факт, что мне тогда тоже придется уволиться. Капитан мне симпатизировал и разумно посчитал, что невинные жертвы в его войне с начальством ни к чему. Но взамен потребовал скорейшего решения его вопроса…
В субботу рано утром, несмотря на выходной день, прямо у меня в кабинете собрался большой совет. В моем кресле восседал главный хирург Западного военного округа подполковник Квелый. По правую руку от него на жестком стуле ерзал тощим задом главный уролог Тягунов. Я с Волобуевым и начмедом Горошиной замерли на диване. Некто Измордин – полковник из медицинского управления, прохаживался между нами, заложив руки за спину. Чувствовалось, что он тут самый существенный и важный.
– Что хотите со мной делайте, а я этого хмыря оперировать не буду! Хоть режьте! – четко озвучил свою позицию главуролог Тягунов.
– Что это еще за разговоры, товарищ подполковник? – насупился полковник Измордин.
– А то и значит! Не дай бог у него какое осложнение после операции случится, потом вовек не расхлебаешь! Вы гляньте, какой он матерый скандалист! Ужас! – выпрямил спину Тягунов и помрачнел еще больше. – Я на себя такой ответственности не возьму!
– Бросьте, Анатолий Полуэктович, – подал голос главный хирург Западного военного округа подполковник Квелый, – с вашим-то опытом, да с вашими золотыми руками какие могут быть осложнения?
– Нет, Эдуард Ефремович, я категорически отказываюсь! – мотнул головой главный уролог. – И не уговаривайте! Станет давить, назначу еще кучу анализов, он тут еще месяц проваляется.
– Он за неделю тут всех так достал! – крякнул недовольный начальник госпиталя. – А что же за месяц произойдет?
– Да никто его месяц не собирается тут держать, – поморщился Измордин, – в понедельник прооперируете и выпишете к концу недели.
– Я точно его оперировать не стану! И приказать вы мне не можете, я в командировку уезжаю!
– Какую еще командировку? – прищурился Измордин.
– Да какую-нибудь, – ухмыльнулся уролог, – вон состояние оказания урологической помощи в отдаленных госпиталях поеду проверять, у меня она как раз в планах на этот квартал стоит.
– Прооперируйте и езжайте!
– Да, Анатолий Полуэктович прав, – улыбнулся Квелый, – приказать ему оперировать планового пациента никто не имеет права. Тогда мы попросим Дмитрия Андреевича. Что вы на это скажете?
– Да я бы давно уже прооперировал, если б…
– Вот и чудненько! – перебил меня Квелый. – Значит, договорились. В понедельник с утра и займитесь этим.
– Если Ефимов даст свое согласие, чтоб я его оперировал, – я посмотрел прямо в глаза главному хирургу Западного военного округа.
– А куда он денется с подводной лодки? – едко ухмыльнулся сидевший до этого молча начмед Горошина. – Сейчас вот пойду и переговорю с ним…
Битых три часа один полковник, три подполковника и майор уговаривали одного капитана. Не получилось. Ефимов упорно стоял на своем – дастся в руки только урологу. Причем с опытом работы.
– Уфф, тяжелый случай, – выдохнул полковник Изморов, утирая замаскированную фуражкой с высокой щеголеватой тульей розовую лысину огромным, как покрывало, клетчатым платком. – И что будем делать?
– Остается одно: переправить его на кафедру урологии ВМА, – предложил Квелый. – Придется вам подключить свои связи.
Еще два часа судились-рядились, как техничней обстряпать это дело. В конце концов Изморов позвонил заведующему кафедрой урологии ВМА и договорился о переводе. Все присутствующие облегченно вздохнули и разошлись. Выходной был безнадежно испорчен. Я остался в отделении и пошел перевязывать послеоперационных больных.
В понедельник Ефимова, как водится у военных, никуда не перевели. Что-то там не срослось. И во вторник не перевели. А сбыли его с рук только в среду. За это время моя коллекция рапортов в столе пополнилась еще десятком экземпляров. Такой неутомимый этот капитан оказался. Когда он ушел из отделения, многие сотрудники хирургии радовались как дети: Ура!
Чего не скажешь о кафедре урологии. Как нам сообщили надежные источники, его там тоже не стали оперировать. Ефимов через два часа своего пребывания в профильном отделении по привычке накатал рапорт на имя завкафедрой. Не знаю, чем ему там не угодили, но проблемы он им создал нешуточные. Но это уже были не наши проблемы. Назад бы я его уже точно не принял.
Немного о Юге
Благоухая, цвела сирень, робко распускалась черемуха, тихо и незаметно подкрались белые ночи, в черной невской воде засновали разномастные теплоходы. Тепло как-то само собой сменило ушедшее в прошлое прохладу, и сладковатый запах лета уже в полном объеме пьянил голову. В госпитале все шло своим чередом: больные, здоровые, всевозможные сачки, пытающиеся закосить от военной службы, и начальство с их нескончаемыми проверками, упреками, новыми вводными. Единственное, что выбивалось из стройного военного ряда – это раненые. Увы, не больные, а самые настоящие раненые, и вроде бы мирное время.
Говорить на эту тему как-то у нас не принято. Обыватель верит еще телевизору, а там говорят, что ее для нас нет. Однако, как ни крути, а она все же есть. Делать вид, что война там не идет, людей не убивают, не калечат, не разрушают дома и все многотысячные беженцы плод чьих-то смелых фантазий – весьма наивно. Для нас он Юг, для них Юго-восток, но как ни назови, а реальные боевые действия там происходят, и со всеми вытекающими. То есть встречаются реальные убитые и самые настоящие раненые, получившие свои увечья в реальном бою. Многое замалчивается, а то, что просачивается в прессу, как правило, сильно искажено. Я не политик, и не мне судить об истоках и правомерности этого вооруженного конфликта. Я – врач, с этой позиции и сужу.
Наш госпиталь эта война не обошла стороной. Когда принял отделение, в нем уже поправляли здоровье военнослужащие, сраженные осколками и пулями в взаправдашних боях. Официально мы в этой войне участия не принимали. И все пострадавшие, доставленные с места боя, оформлялись по документам как получившие раны при… неосторожном обращении с оружием.
Современная армия хорошо оснащена технически, и основной упор при оказании медицинской помощи на современной войне делается на транспортировку. Обладая великолепно оснащенной санитарной авиацией, можно в считаные часы доставить раненых в высокоспециализированные медицинские учреждения, где им в круглосуточном режиме окажут надлежащую квалифицированную помощь. До сих пор вспоминаю своих первых раненых, доставленных, можно сказать, на моих глазах прямо с места событий. Двое молодых двадцатилетних десантников из N-ой дивизии ВДВ. Их тогда привезли, как они были в бою – в своей окровавленной камуфлированной форме, только без знаков различия и государственной символики. Прибыли вечером в наше отделение. Не так поздно – закончили их оперировать еще до полуночи. Оба ранены в руки. На конечностях жгуты с запиской, когда они были наложены. Каждые два часа положено ослаблять жгут, затем, при необходимости, затягивать вновь.
