– И не надо нам тут глупо улыбаться! Мы с вами не в цирке! – зло обронила внучка генерала, метнув в меня презрительный взгляд.
Тут у меня в кармане халата дал о себе знать мобильный телефон, и я, вежливо извинившись перед двумя насупленными мегерами, громко, чтоб ничего не ускользнуло от их чутких ушей, ответил на звонок:
– Да, добрый день! Да, я заведующий хирургическим отделением. Простите, кто со мной говорит? Майор Дашкевич, адъютант генерал-полковника Ш…а. Так точно, палата «люкс» у нас имеется. Пока занята. Товарищ генерал-полковник к нам через неделю ложится на обследование? Замечательно, обеспечим! Есть! Разумеется, выполним. Да-а-а, – задумчиво протянул я, когда завершил телефонный разговор и растеряно посмотрел на застывших передо мной в виде потускневших восковых фигур ближайших родственников экс-генерал-лейтенанта Потапова, – к огромнейшему сожалению, у меня для вас плохая новость. Через неделю к нам в отделение поступит на обследование заместитель командующего Западным военным округом генерал-полковник Ш…в. Приказано к этому времени освободить плату, где, извините, сейчас ваш папа и дедушка пребывает.
– И что же делать? – дамы недовольно переглянулись между собой и с затаенной надеждой посмотрели на меня, они отлично понимали, что генерал-полковник куда выше, чем генерал-лейтенант.
– Могу предложить вам только общую офицерскую палату!
– Да, но папа в нее не перейдет ни под каким предлогом, – чуть не плача трагичным голосом произнесла Элеонора Викторовна, нервно теребя край носового платка. – Неужели нельзя что-нибудь придумать?
– А что тут думать, – я картинно развел руки в стороны, – если у нас в отделении всего одна палата «люкс». Или переводим в общую палату, или выпишу. Приедете позже, когда палата освободится.
– А этот, – Элеонора Викторовна кивнула на лежащий на столе мой мобильный телефон, – генерал-полковник надолго к вам?
– Кто же его знает? Может, на месяц, а то и на все два! Все зависит, чего найдем.
– И что, он прямо все это время будет в отделении находиться?
– Не знаю, – я пожал плечами, – возможно он будет лишь числиться, а только приезжать на анализы и обследование, но все это время палата будет закреплена за ним, за генерал-полковником Ш…вым, – я сделал особый акцент на слове «генерал-полковником».
– Ладно, мы пойдем с папой посоветуемся, а там вам сообщим, что мы решили, – заметно опечаленным голосом сказала дочь генерал-лейтенанта, встала со своего места и, не глядя на меня, в сопровождении своей дочери вышла из моего кабинета.
Через полчаса в кабинет с нескрываемой радостью на восторженном лице впорхнула старшая сестра. Казалось еще немного, и она заискрится от переполнявшего ее счастья.
– Дмитрий Андреевич, вы не поверите – ОНИ покидают наше отделение. Уже такси вызвали! Ребята помогают собрать генерала в дорогу.
– Уже? – я оторвался от бумаг и с напускной деловитостью посмотрел на собеседницу. – Однако шустро они все обставили.
– А что вы им такого наговорили? И потом, признаться, я так и не поняла, зачем вы попросили меня позвонить вам, а потом сразу же отключили телефон, ничего не сказав?
– Потом как-нибудь расскажу, – уже не скрывая ядовитой улыбки, ответил я. – Спасибо, что сразу же перезвонили. – Родственники генерала не хотят ко мне зайти попрощаться?
– Не-ет, что вы! Они такие злющие вышли из вашего кабинета. Затем прямиком прошли в палату, а через пять минут таким замогильным голосом сообщили, что уезжают домой!
– Ну, может, еще зайдут, как соберутся?
Увы, они так и не зашли. Да я и не обиделся вовсе. Что мы все про генералов? Нужно и про обычных офицеров рассказать.
Капитан Ефимов
Генералы все же в нашем, пускай и заслуженном, госпитале явление довольно редкое. Они все больше Военно-медицинской академии отдают предпочтение. Да мы на них и не в обиде. Как говорится: поближе к кухне, подальше от начальства. Вот таким правилом руководствуются в армейской среде обычные военнослужащие. По большому счету, основной контингент военных госпиталей – это солдаты и матросы срочной службы. Те из офицеров, кто серьезно болен, их, как правило, комиссуют. Редко где будут держать больного военнослужащего. Лишь из уважения к былым заслугам да по высочайшему распоряжению.
Когда министром обороны в свое время был Толик Табуреткин, он немало сил приложил к тому, чтоб развалить нашу славную российскую армию. Слава Богу, его вовремя остановили и убрали подальше от Вооруженных сил умные люди. Не берусь судить за всю армию, а скажу за одну военную медицину. Да и то лишь за то звено, где удалось поработать.
Где-то лет тридцать назад профессия военного считалась очень даже востребованной и необычайно престижной. Я не буду пускаться в никому сейчас не нужные рассуждения, почему этот самый престиж покачнулся. Кому надо, тот сам догадается. Но оглядываясь назад, в недавнее прошлое, вспоминая офицеров тогда еще Советской армии, в которой мне в свое время довелось служить, и сравнивая их с современными командирами, с сожалением констатирую тот факт, что между ними лежит огромная пропасть. Я не припомню ни одного случая, чтоб офицер Советской армии пытался бы «закосить» от службы, которую выбрал добровольно делом всей жизни. Чтоб при помощи мнимой или несущественной болезни стремился бы попасть в госпиталь. Теперь дело другое.
Капитан Ефимов приближался к сорокалетнему рубежу. Когда говорят, что служба не задалась, то это про таких, как Ефимов. Мужику столько лет, а он всё пятнадцать лет как капитан. Правда, служит он в одной из престижных военных академий, расположенных в Петербурге. Но на этом его везение и закончилось. Служит он обычным преподавателем какой-то мудреной воинской дисциплины. И считает дни, что остались до льготной пенсии.
К нам, в хирургическое отделение, он прибыл по направлению уролога военной поликлиники. У него небольшая киста возле яичка, надо прооперировать. Делов-то на пятнадцать минут под местной анестезией. По крайней мере, большинство гражданских врачей выполняет подобную операцию и вовсе в условиях поликлиники. Но у военных все по-взрослому.
Направили – госпитализировали. Тем более все честь по чести: направление, выписка из приказа академии, что он убыл на лечение, амбулаторная карта с записью терапевта, что плановое оперативное лечение капитану не противопоказано. С собой объемная сумка с вещами, книги, тапочки, трико.
Я осмотрел его, согласился с диагнозом, подписал направление, определил в офицерскую палату. Обычный с виду офицер: крепкий, с приветливым русским лицом, небольшой проплешиной на крепком черепе, добрый взгляд, мягкий вкрадчивый голос. Веселый: чего-то там пошутил по поводу своей предстоящей операции. Причем относительно остроумно. Посмеялись, обменялись бородатыми анекдотами на военную тематику и разошлись. Он к себе, в офицерскую палату, я в свой кабинет. Поступил Ефимов рано утром в понедельник. Операцию запланировали на среду. Ничего не предвещало беды.
