Не сдержавшись, хрюкаю от смеха, когда Лапочка начала приставать к оборотню с требованием «понюхать». Анвар воротит морду, делая страдальческое лицо, а мы с парнями тихонько давимся со смеху.
— Ничему его жизнь не учит, — философски заметил Илья, не выпускающий из рук газировку и глазеющий на этот летающий цирк не без лёгкого злорадства, — Какая, к чёрту, мораль? Для них писька и жопа — это места, которыми писают и какают! Интереса меньше, чем у детсдовцев! А он разжигает…
Заметив умоляющий взгляд кавказца, вздыхаю, но прихожу на выручку. Минута поиска на Ютубе, и я поворачиваю планшет экраном от себя, включая то самое — легендарное видео.
— «Мы — пикся!» — слышится из динамика, и малявки разом замерли. Глаза у Прелести налились нешуточной обидой. Как? Как я мог привести в дом чужих пиксей?!
— Это ты, Прелесть! — говорю так быстро, как только могу, — Видишь?
Пикси открыли для себя интернет…
— Вова! — догнал меня на улице полный отчаяния вопль, — Оно не работает!
Вылетев из окна, Прелесть во главе галдящей стайки подлетела ко мне, тыкая в нос планшетом. В глазах у неё слёзы, отчаяние и вся боль этого мира.
— Ой… работает, — обрадовалась малявка и полетела назад, — Снова не работает! Вова! Сделай что-нибудь!
— Он и не будет работать вдалеке от меня, — объясняю в очередной раз, пока Бугор давится кашлем и дымом, пряча смеющиеся глаза, — это мой планшет, и я не могу него кому-то отдать, подарить или продать. Артефакт с привязкой.
— Фу-у! — выразила своё возмущение Прелесть, увесисто плюхаясь мне на голову. Бугор раскашлялся вовсе уж туберкулёзно, а я стащил с макушки обнаглевшую мелочь, так и не выпустившую планшет.
— Вот что с тобой делать, чудо? — интересуюсь, держа её перед лицом.
— Чудо, это я! — поправила меня Славкина пикся, глядя на меня, как на умственно отсталого.
— Вот что? — повторяю вопрос, не ввязываясь в бесполезные споры.
— Любить? — подняла на меня глазки Прелесть.
— Кхе…
— Вова! — она вытаращила глаза, — Здесь ТикТок!
Она сказала это с тем придыханием, с каким говорят о чём-то важном.
— У нас совещание, — повторяю терпеливо, — и вам туда нельзя, оно секретное!
— А секретное, это где? — заинтересовалась Сестрёнка.
— Секретное — это разговоры, которые нельзя рассказывать другим.
— Фу-у! — дружно скривились мелкие сплетницы.
— … как вы все знаете, — сидя на Бревне Совета начал Бугор, держа в одной руке дымящуюся сигарету, а в другой большую чашку крепченного кофе, убийственного по такой жаре, — техника у нас начала сбоить.
— Вот уж что не секрет, — пробурчал один из членов Совета, — К делу, Володя, не томи!
— Ни для кого не секрет, — спокойно кивнул тёзка, делая неторопливую затяжку и запивая её глоточком кофе, — ни для нас, ни для Педералиссимуса.
— Ах ты ж в Бога душу мать… — начал было заворачивать ругательства в фантик божбы бурчащий член, прервавшись на взлёте, — Война на пороге?
— Судя по нашим данным, полноценная, — кривовато усмехнулся Малой.
— Иначе и не получается, — спокойно отозвался Шелдон, — людей у самозванца не так уж и много, а мотивация большинства невелика — мягко говоря. Срочники, по крайней мере, не горят желанием умирать за офицерские привилегии.
— Кшатрии, — перебил его Малой, — источник информации назвать не могу…
Все закивали понятливо.
— … но крыша у тамошних главнюков протекает знатно. Внедряют в массы кастовую систему, согласно которой офицеры и прапорщики это кшатрии, а рядовой и сержантский состав — сипаи
[22].
— Бре-ед… — протянул Член в Жилетке.
— Бред, — согласился парнишка, — но разве вся эта ситуация, в которой мы оказались, не бред? Сейчас там продвигается кастовая система с феодальным уклоном.
— Не новость, — спокойно сказала Ольга Владиславовна.
— Не новость, — кивнув, повторил вслед за ней Малой, — но если раньше это было бредом, и мы могли надеяться на полную деморализацию Военного Городка, то сейчас, согласно моему источнику, там вовсю идёт обработка личного состава какими-то сомнительными типами. Воспитательная работа с элементами гипноза, ну или если хотите — менталистики.
— Еба-ать… — протянул кто-то из охраны, — Кашпировских нам ещё не хватало!
— По моим данным, — добавил Бугор, — началась обработка ещё и психотропными средствами.
— Вова! — ввинтился в мой мозг голос Прелести, звенящий от праведного возмущения, — У него ытырнет неправильный! Дай свой! И вообще, хватит секреты без нас делать! Мы, может быть, самые секретные секретчики во всей долине!
— Не удержал, — выдохнул подбежавший охранник, забирая у пиксей свой планшет.
— Ладно, — чуть морщусь, но склоняя голову, признавая перед Советом свою вину. Ну, не смог охранник с планшетом удержать пиксей в сторонке… бывает. Пикси, они такие, непредсказуемые местами.
А местами… я переглянулся с Бугром, прикрыв на миг глаза. Потом поймал взгляд Малого…
— Ну в принципе, всё ясно, — бодро сказал тёзка, подымаясь с бревна, — военное положение со всеми полагающимися к нему пунктами.
— Парни? — переглядываемся, и хотя я заранее знаю их решение, без демократизма нельзя.
— С вами, — отозвался Анвар.
— Воюем, — нервно улыбнулся Илья.
— С вами, — подтвердил Слава.
— И мы с вами! — влезла Прелесть и тут же затормошила меня, — Вов, а куда мы с вами?
— А дроны? — не сдаюсь я, поглядывая на пикси, оккупировавших с планшетом кресло в углу гостиной. Втягивать шилопопых малявок в войну очень не хочется. Умом понимаю, что это хищники, хотя и не из высших. Что они привыкли убивать и умирать, но…
… глаза видят кавайных зубастиков, похожих на оживших кукол. Да и дурашливый писклявый хоровод с «Заебися пахнет пися, если писе заебися» не помогает осознать их серьёзными бойцами.
— Блять… — не сдержался Бугор, — Вова, какие на хуй дроны!? Это Липецк! Не Москва и не Питер, даже не Казань! Ли-пецк! Полсотни если на весь город было, и то вряд ли.
— Ну это ты заливаешь, — скривился Анвар, отмахиваясь от дыма, — побольше было, и сильно побольше.
— Хуй с ним! — нервно согласился тёзка, — Пусть две сотни, даже три! Только вот где?! В мажорском Ленино? В закрытых посёлках с богатенькими Буратинами? А это, блять, Опытная!
