Военные зачищают город, но эффективность армейских подразделений Липецка оказалась не слишком высока. Армия в лице «тащ генерала» за минувшие дни сумела зачистить (а заодно и подмять под себя) лишь часть города, притом не самую большую.
Де-факто, военный городок в настоящее время всего лишь одна из…
… группировок. Не могу пока сказать, что бандитских, но и не могу сказать обратного.
— Сметанки? Маянезика? — не дожидаясь ответа, плюхнула щедрой рукой майонеза в тарелку с пельменями и торжественно поставила на поднос запотевшую чекушку водки.
— Благодарю, — выдавливаю из себя вежливую улыбку и направляюсь к столу. Поставив поднос, вешаю ружьё на спинку стула и жду Серёгу, протирая влажной салфеткой неизменно липкие столовые приборы, предлагаемые столовой.
— Заебали… — сходу говорит он, скидывая автомат на сиденье свободного стула и усаживаясь напротив, но к нам почти тут же подсели сослуживцы, и разговор с «Заебали» переходит на темы сугубо нейтральные. Поддерживаю разговор без особой охоты, больше слушаю и ем.
— Наркомовские, — лихо подмигнув, немолодой прапор свинтил пробку с чекушки, выданной им на двоих, и разлил по стопкам, — Ну, будем!
Чокнувшись, они с приятелем припали к хрусталю, как к материнской груди, и всосали, как и не было. Зажёвывая колбасой, Иваныч мотанул головой на нашу пайковую чекушку.
— Бушь?
— Не, — отвечаю, не прекращая жевать и отслеживая краем глаза ситуацию в столовой, — пить так пить, а это…
— А ты? — Иваныч повернулся к Серёге с видом человека, ожидающего чуда.
— Ох и бухал я в своё время… — протянул тот вместо ответа, уйдя в ностальгию молодой бесшабашности.
— Так значит, нет?
— Да берите, берите! — отмахнулся Пирог, цепляя вилкой ломоть жареной колбасы и примериваясь к маринованному помидорчику.
— Хе-хе… нам больше достанется! — вид у сослуживцев торжествующий, будто нежданно выиграли приятную сумму в лотерею. В качестве благодарности с нами делятся сплетнями не самого высокого уровня. Ну, и на том… Мы пока новички и не до конца влились в коллектив.
Вокруг привычный негромкий гул, свойственный любой столовой. За соседним столиком слева обсуждают какую-то Свету, которая на радостях, что осталось живой, даёт всем желающим. Молоденький лейтенант, выпущенный в этом году из училища, матерясь к месту и не к месту, весьма красочно живописует — куда, как и сколько раз он имел эту Свету.
— … ноги себе на плечи, — летёха помогает себе руками мимикой, отчего молодая его, мужественно-прыщеватая физиономия становится похабной и глупой. Создаётся впечатление, что «давалка Света» его первая женщина, и лейтенант спешит поделиться с одноклассниками своим достижением, преувеличивая свою мужественность.
— Погоны! — склонившись над тарелками, хохотнул капитан поощряюще, не забывая жевать.
— … и вошёл сразу, она только охнула…
Народ за столиком посмеивается, но скорее над самим лейтенантом, выставляющим себя неумным пошляком. Истории такого рода в армейской среде куда как популярны, независимо от звания, но нужно же понимать время и место!
С «Давалкой-Светой», подозреваю, не всё так просто, отчего ситуация становится особенно противной. Может, действительно тормоза в голове у бабоньки сломались и ей, по-хорошему, нужна помощь как минимум психолога, а скорее — психиатра с рецептурными препаратами. А может, дело не только в проснувшейся нимфомании и пониженном пороге стыдливости, но и в банальном нежелании быть «выброшенной на мороз».
В Военном Городке куда как безопасней, чем в окрестных (даже зачищенных) кварталах, но «тащ генерал» не спешит пригревать на волосатой камуфляжной груди женщин, детей и стариков. Дескать, если забить Городок гражданскими, то военные не смогут должным образом выполнять свои обязанности!
На Базе всё больше родные и близкие военных, да вольнонаёмный персонал из «допрежних» времён. Ну и разумеется, особо ценные специалисты, среди которых прошёл невидимый, но явственный раздел на «опогоненных» и «гражданских шпаков», и последние имеют несколько меньше прав.
Хорошего инженера, врача или слесаря вряд ли выкинут за пределы Военного Городка, но даже если такое случиться, он легко найдёт себе новое пристанище. Такие люди на слуху, и если врач, к примеру, конкретный такой травматолог или хирург, а не эндокринолог или косметолог, то максимум через час он будет обживать новое комфортное (безопасное!) жильё.
За таким приедут, перевезут с вещами и любимым котиком, выслушают пожелания и будут терпеть скверный характер, «довесок» в виде семьи и любые фанаберии. Лишь бы работал… а вот за работу спрашивают строго.
А куда деваться какой-нибудь уборщице, даже если в недавнем прошлом она была директором «Пятёрочки» или нотариусом? В Военный Городок она попала либо случайно, либо была отобрана «по экстерьеру», притом едва ли не на конкурсной основе… Неявному, разумеется, и вообще — такие вещи пока на уровне слухов и подмигиваний, по крайней мере среди новичков.
За «место» бабоньки держатся всеми конечностями, а если нет… достаточно свистнуть, и всегда найдутся желающие разменять мораль на повышенный паёк. И честное слово, не могу и не хочу их винить!
Сзади нудно, но на повышенных тонах, обсуждают проблемы распределения пайков и проблемы военного коммунизма с феодальным оттенком.
— … какие консервы, какие консервы? А служебное жильё, автомобиль, талоны на бензин? Да с динамикой от настоящего, где всего навалом — в будущее!
— … запойный? — допытывается до меня Иваныч, вцепившись энцефалитным клещом. Неопределённо пожимаю плечами, не желая объясняться, и тот принимает это за «Да», тон разговора сразу меняется на снисходительно-наставительный.
— … всю жизнь в одной поре, — журчит он, причавкивая и иногда отрыгивая, — пардон… желудок больной.
Впрочем, больной у него желудок или здоровый, а метёт всё подряд, «маянезика» у него на тарелке чуть не полстакана, да и кетчупа намешано изрядно. Потом опять будет рыгать, жаловаться на больной желудок, пить «Мезим» и ходить срать каждый час, рассказывая о составе стула и своих ощущениях.
— … я её ебу, она аж плачет, так ей хорошо, — заливается лейтенант, а я морщусь непроизвольно. На ханжа, но…
— Заебали, — говорит кто-то за столиком справа, подсев на освободившееся место, — одни полуфабрикаты! Баб в столовую понабрали чуть не целый взвод, а жрём всякое говно!
— Новенькие… — примирительно сказал моложавый майор, супруга которого, насколько я знаю, работает в столовой, — Москва не сразу строилась! Да и что плохого в полуфабрикатах? Консервы и крупы — продукты длительного хранения, а пельмешки и наггетсы особо не залежатся. А ну как холодильники ёбнутся?
— Да можно и полуфабрикаты… — начинается нудный срач на тему работниц столовой, их деловых и личностных качеств. Спорят, впрочем, крайне дипломатично, хотя и с матерком. Не дай Боже, зацепить языком женщину, каким-то боком близкую старшему по званию или близости к «тащ генералу»!
