– Ты чего? – шепотом спросила Патриция, подойдя поближе. – Что ты такого увидел?
– А ты ничего интересного не видишь?
– Лопату? – с некоторым сомнением спросила Патриция. – Ею Федор Игнатьевич тропинки чистил. Видишь, она и сегодня прочищена, а когда мы утром к нему приходили, по снегу шагали, то есть он уже после нас снег раскидывал.
– То-то и оно, – совсем непонятно ответил Павел. – То-то и оно, Триш. Только это не лопата, а скрепер.
– Что вы там шепчетесь? – позвала их Карина. – Раз это не те опилки, которые нам нужны, то пошли обратно в дом. Чаю хочется. Да и вообще нам тут не рады.
– Идите! – крикнул Павел. – Мы сейчас вас нагоним.
– Вы чего, по оленям соскучились? – голос Эдика звучал насмешливо.
Словно отвечая на все возможные вопросы разом, Павел сделал шаг, притянул Патрицию за плечи к себе и поцеловал. От неожиданности она даже сопротивляться не стала, лишь замерла, ощущая прикосновение его сухих, теплых, чуть шершавых от мороза губ.
– Ясно, по чему они соскучились, – услышала Патриция хриплый голос Карины, – ладно, пошли, ребята, не будем смущать наших голубков. Все-таки удивительно, как некоторые умеют устраиваться, несмотря на самые, казалось бы, неподходящие условия.
Спиной Патриция чувствовала любопытные и осуждающие взгляды, но почему-то впервые в жизни ей было все равно, что о ней подумают. Точнее, во второй раз. В первый ей было не до постороннего мнения, потому что ее захлестывали гнев, боль, ярость и отвращение, а сейчас что? Ответа на этот вопрос она не знала.
Мужские губы стали настойчивее, и, не думая о последствиях, она вдруг отдалась во власть неожиданного поцелуя, внезапно вспомнив, как в юности мама настойчиво рекомендовала не целоваться на морозе. Смешки и шаги за спиной удалялись, их с Павлом спутники все-таки решили оставить их одних. То есть вдвоем.
Наконец, все стихло, и восхитительный поцелуй тут же прекратился, словно планка финиша упала.
– Извини, – буднично сказал Павел, – я просто не знал, как иначе заставить их всех уйти. А при них говорить не хотел. Видишь ли, мне кажется, что все очень серьезно.
То есть он целовал ее в качестве отвлекающего маневра? Военной хитрости? Патриции вдруг стало так обидно, что даже слезы на глазах выступили. Хотя мама, кажется, предупреждала, что плакать на морозе тоже неполезно.
– Что ты хотел мне объяснить? – сухо сказала Патриция, отвернувшись, чтобы он не увидел ее предательски выкатившихся из глаз слез. Вот еще не хватало, плакать перед этим чурбаном. – Какая разница между лопатой и скрепером, и почему этот предмет, как бы он ни назывался, ввел тебя в такое возбуждение?
– Скрепер – действительно некое подобие лопаты, – принялся объяснять Павел, совершенно не замечая ее замешательства. – Видишь, у него П-образная ручка. Он предназначен не для перекидывания снега, а для толкания снежной массы. Именно поэтому им так удобно чистить дорожки, и именно с этой его особенностью связано его второе название – ручной движок. Эта модель типа щита, который представляет собой металлический движок для снега с плоским полотном. Им толкают снежную массу вперед, наваливаясь всем телом. Вот смотри, это скрепер совкового типа, он имеет ковш шириной восемьдесят сантиметров, который используется для перемещения снега без необходимости отрыва инструмента от земли. Примерно как тачка, понимаешь?
– Не совсем, – аккуратно сказала Патриция, которой начало казаться, что Павел внезапно сошел с ума. – Вернее, как устроена эта лопата, я поняла, ты очень доходчиво объяснил, но вот какое это имеет отношение к убийству Федора Игнатьевича, поняла не очень.
– Триш, Кайди сказала тебе, что сход лавины мог быть вызван подрезанием снежного пласта. Кстати, именно потому, что это предположение высказала она, я не верю, что Айгар может быть причастен к убийству Девятовых. Если бы не слова Кайди, никому из нас даже в голову бы не пришло считать лавину не несчастным случаем, а спланированным действием. Так что Айгар ни при чем, и тот факт, что они с Девятовым родные братья, на самом деле ничего не доказывает.
– Но у него была причина ненавидеть Олега.
– Да мало ли у кого могла быть причина ненавидеть этого негодяя! К примеру, у меня она тоже была, – он вдруг словно спохватился, что сказал лишнее, – я терпеть не могу наглых самовлюбленных хамов, заливающих любое расстройство водкой. И у тебя она была, потому что он хватал тебя, извини, за грудь. Но за это ведь не убивают.
На мгновение Патриция словно ощутила розочку из бутылки в руке и горячую кровь, стекающую по пальцам. Ее сильно затошнило, и она замотала головой, чтобы избавиться от наваждения.
– Не убивают, – хрипло согласилась она.
– Нужно быть очень виртуозным лыжником и прекрасно разбираться в физике, чтобы вызвать узконаправленный сход лавины. Но если при этом ты подрезаешь снег скрепером, останавливаясь в нужных местах, а потом продолжая свой путь, то задача становится чуть менее сложной. Как мне кажется.
Патриция замерла. На мгновение ее богатая фантазия заставила словно воочию увидеть картинку: одинокая фигурка лыжника скользит по ночному склону, вместо палок держа в руках широкую лопату с П-образной ручкой. Получается, преступник знал, что такая лопата на базе есть, и был в курсе, где именно она хранится.
– Он ходил на разведку, – подтвердил Павел, когда она поделилась с ним своим видением. – В первую ночь, когда ты увидела мокрые лыжи. Он отправился на склон, чтобы оценить объем работы прямо на местности. Вполне возможно, что он уже тогда попытался вызвать сход лавины, но что-то пошло не так, не получилось. Мороз был слишком сильным, а снега выпало недостаточно. Зато прогноз погоды говорил, что спустя сутки все получится как нельзя лучше. А еще он прошел по базе и нашел скрепер, чтобы нужной ночью его взять.
– Павел, – Патрицию пронзила догадка, такая острая, что она схватила своего спутника за руку, – послушай, я, кажется, поняла. Он не мог успеть сразу после вызванной им лавины положить скрепер на место. Ему нужно было успеть вернуться в дом до того, как мы все проснемся. Вернуться и воткнуть в стойку лыжи. Крюк до фермы не укладывался в маршрут по времени, поэтому он мог поставить скрепер на место позже, когда вся шумиха уже улеглась. И Федор Игнатьевич мог нечаянно это увидеть. Преступнику ничего не оставалось, кроме как избавиться от старика.
– Может быть, но вряд ли, – в голосе Павла звучало сомнение. – Понимаешь, ему не было нужды так рисковать. Когда мы кинулись откапывать дом Девятовых, мы бегали по базе и собирали все лопаты, которые могли найти. Понятно, что скрепер для этих целей не годится, но никто бы не удивился, если бы его вдруг нашли брошенным в любом месте базы. Увидели лопату, взяли, поняли, что она не подходит, отшвырнули. Нет, он бы ни за что не понес его обратно, к ферме.
– Если мы сможем вычислить убийцу, то узнаем, как все было на самом деле, – сказала Патриция с жаром. – Но ты – огромный молодец, что вообще заметил эту лопату. То есть скрепер. Как ты думаешь, мы должны его куда-нибудь спрятать, чтобы отдать полиции? На нем же могут быть отпечатки пальцев.
